Поэма рассчитана на внимательное чтение, вслушивание в самые разнообразные, загадочным образом соседствующие мелодии, всматривание в портреты и пейзажи. Композитор и музыковед Вл. Фрумкин, много занимавшийся музыкальной стороной творчества Галича и Окуджавы, отмечает, как одно из основных свойств галичевского стиха, обилие ритмических и — что еще интересней — интонационных «намеков» на какую-либо мелодию (обычно читателю и слушателю известную), которые вызывают обогащающие смысл ассоциации. Например, в «Песне об отчем доме» слышен Рахманинов: «Полюбила я на печаль свою».[14]
Александр Аркадьевич Галич (Гинзбург) родился в Екатеринославе 19 октября 3918 года. Отец Галича был известным врачом, а дядя, Лев Самойлович Гинзбург, — историком литературы, пушкинистом. Именно благодаря общению с дядей Галич с детство увлекся театром. Семья вскоре переехала в Севастополь, в котором прожила без малого пять лет. Позднее воспоминания об этом периоде детства вылились у поэта в одну из лиричнейших «коротких поэм» «Опыт ностальгии»:
Интонационно это «мемуарное начало» ассоциируется с «мемуарными» же строками Пастернака из поэмы «1905 год»: «Это дебри зимы, с декабря воцаряются лампы…» или: «Мне четырнадцать лет, ВХУТЕМАС — еще Школа ваянья», и эта почти гекзаметрическая интонация ведет за собой…
В 1923 г. Гинзбурги переехали Москву, в Кривоколенный переулок. А в 1926-м Александр поступил в школу. Младший брат Александра, Валерий, писал об этом так:
«В начале Кривоколенного, почти на углу Мясницкой, была стоянка извозчиков, а рядом — два котла для варки асфальта. В них ночевали беспризорники, в тепле. Мы, приготовишки, упо-енно пели песню про "финский нож" или частушку:
нам казалось, что так мы приобщаемся к их беспризорной вольности. Учились мы в здании бывшей гимназии в Колпачном переулке, занятия для нас начинались часов с двенадцати, и мы, сидя на полу, в ожидании, когда старшие освободят классы, все это распевали…
Все мальчишки нашего двора знали, что мы живем в доме поэта Дмитрия Веневитинова, где Пушкин впервые читал "Годунова". Мы не знали стихов Веневитинова, не все еще умели читать, но Пушкин, "Борис Годунов" — это нам было понятно. Понятнее, чем частушки и блатные песни…
…Дом наш в Кривоколенном был суматошный, бесконечные гости, всегда кто-нибудь ночевал из приезжавших, и папа, и мама работали. Они не были конторскими служащими, поэтому работа была не регламентирована, т. е. длилась гораздо больше обычного рабочего дня, общения с ними в детстве было мало, близость пришла позднее…»[15]
Александр с пяти лет учился играть на рояле, писал стихи. В восемь лет он стал заниматься в литературном кружке, которым руководил Эдуард Багрицкий. Любопытно, что Багрицкий еще тогда предсказал ему, как поэту, большое будущее.
В июне 1934 года Гинзбурги переехали на Малую Бронную. Окончив девятый класс десятилетки, Александр подал документы в Литературный институт и, к удивлению многих, был принят. Одновременно он подал документы в Оперно-драматическую студию К. С. Станиславского. Туда его тоже легко приняли. Так Галич стал самым младшим, чуть ли не последним студентом Константина Сергеевича. Через два года он ушел из Литинститута. Но и в Оперно-драматической студии он тоже пробыл только три года. Один из преподавателей, народный артист Л. Леонидов, когда-то, еще при поступлении Галича в студию, написал на его личном деле: «Этого надо принять! Актера из него не выйдет, но что-то выйдет обязательно!»
На третьем курсе, когда Леонидов показал Галичу эту резолюцию, обидевшийся студент тут же перешел в только что открывшуюся студию, которой руководил Алексей Арбузов. Было это осенью 1939 года. А в феврале следующего года студия показала спектакль «Город на заре». Пьесу написали втроем Всеволод Багрицкий, А. Гинзбург и В. Кузнецов. «Город на заре» был показан всего несколько раз — вскоре началась война. Большинство студийцев ушло на фронт, а А. Гинзбурга врачи признали непригодным к военной службе.