поэтически выразить различие социалистического и капиталистического хозяйствования в их отношениях к природе, богатствам ее и возможностям. Поэма С. Кирсанова, в которой на первом плане – один человек, окруженный стихиями, этой задачи не решает. <…> И когда Ветры и Облака появляются перед нами не в сказке, а в „драматической поэме“, такое появление нам кажется придуманным, нарочито-литературным и странным. <…> Определение „формализм“ уже неоднократно применялось по отношению к некоторым произведениям С. Кирсанова. Говоря о поэме „Небо над Родиной“, я добавил бы еще одно определение: „эпигонство“» (Новаторство или эпигонство // Там же). В споре о поэме приняли участие А. Тарасенков, Л. Скорино, В. Костелянец, А. Фадеев, Б. Соловьев и др. Д. Данин писал: «„Небо над Родиной“, как грозовыми разрядами, насыщено совершенно своеобразным драматизмом. Но это не поэма, а философическая мистерия, нечто такое, что стоит особняком в современной советской поэзии. Много важных и интересных вопросов уже возникло и еще возникнет в нашей критике в связи с полемическим обсуждением этого, на мой взгляд, самого содержательного, но вместе с тем и самого спорного произведения Семена Кирсанова» (…Страсть, борьба, действие // НМ. 1948. № 10. С. 267). С критикой поэмы выступилА. Фадеев: «Приведу <…> пример, что происходит с поэтом, если он, наслушавшись формалистов, из полемического задора использует неподходящую форму для новой, социалистической темы. Это случилось с С. Кирсановым в его поэме „Небо над Родиной“. Некоторые критики считают поэму „новаторской“. Но форма этого произведения не новая. Нет, она заимствована у абстрактных романтических поэтов прошлого, с характерным для такой поэзии отсутствием человека. Автор хотел показать глубину советского патриотизма, величие и бессмертие подвига советского человека. Но в поэме действуют и разговаривают облака, земля, дождь, даже мотор, и нет человека. Тема советского патриотизма подменилась абстрактной темой „жизни и смерти“» (За высокое качество художественной литературы и принципиальную критику // ЛГ. 1949, 10 авг.). Позже П. Антокольский писал: «Так же, как двадцать лег назад, я убежден в музыкальной мощи этой своеобразной оратории, и, право же, она еще дождется своего композитора, который одолеет, захочет одолеть ее внешнюю сложность ради глубокого душевного строя вещи!» (Искатель // ЛГ. 1966, 20 сент.). «Здесь он вернулся, – писал исследователь творчества Кирсанова, – к мистериальной драматической форме, опробованной некогда в „Герани – миндале – фиалке“. <…> Функция одушевленных Облаков в поэме сродни функции хора в античной драматургии» (Минералов. С. 133–134). В основе сюжета поэмы – подвиг летчика капитана Н. Ф. Гастелло (см. прим. 100).