Своеобразие поэта особенно заметно выступает при сопоставлении его произведений с творениями Маяковского. Каменский очень ценил поэтическую работу своего друга и не раз испытывал На себе его плодотворное влияние. Показателен отзыв о Маяковском в записях Каменского 1915–1916 годов: «Когда поэт Маяковский творит, то кажется, что каждое сказанное им слово вылито из чугуна или выбито из гранита. Размах его поэзии огромен, как мировое событие. Процесс его творчества мне ярко напоминает прорытие Панамского канала, где два океана – Тихий и Атлантический, – пройдя материк, подали друг другу океанские руки. Так футуристическая поэзия Маяковского слилась с примитивизмом искусства каменного века, прорезав материк реализма».[31]
Характерно, однако, что Каменский посвящает Маяковскому стихотворение «Крестьянская», в котором восхваляется стихийная мужицкая сила:
В этом стихотворении Каменский заметно отталкивается от сложности и трагизма поэм Маяковского, уповая на сермяжную «мужиковствующую» Русь. Именно постоянным пристрастием к мужицкой кондовой силе, к русской природе Каменский более всего выделялся среди других футуристов. И свой протест против бездушия городской цивилизации, свои проклятия ей Каменский облекает в национально-историческую одежду. К 1914 году в его творчестве нарастает большая, кровно близкая поэту тема стихийного крестьянского бунта, тема разинщины, мужицкого мятежа, которая во время, непосредственно предшествовавшее революционному подъему, отвечала настроениям народных масс.
1914–1915 годы прошли у Каменского под знаком работы над романом о Степане Разине. Это был также необычный роман – смесь лирической прозы со стихами.
«Одержимый энтузиазмом, я мечтал перекинуть мост от деревни к футуризму, как Степана Тимофеевича Разина – к современности, – писал впоследствии Каменский. – А когда в это лето вспыхнула мировая война, когда вся жизнь России взбудоражилась вдруг, когда началась стихийная раскачка умов и сердец, – уверенность в работе над Разиным возросла вдвое, как и волна величественных предчувствий».[32]
Роман открывался посвящением «Великому народу русскому». Писатель выражал в нем уверенность в торжестве народного дела: «Я чую, я верю, я жду – скоро грянет победный час и совершится великое чудо: богатырский русский народ пасхально-звонными, семицветными радугами раскинет свои вольные дни по Русской Земле, сотворит жизнь, полную невиданно-неслыханных чудес: я жду и готовлюсь». В свете вскоре наступивших революционных событий эти слова звучали как предчувствие.
В романе о Разине сочеталось изображение гулливой, бродяжной Руси, бунта народной вольницы с сентиментальным рассказом о любви атамана к крестьянской девушке. Разин в нем – гусляр, певец, во многом напоминающий личность самого автора. Посылая роман критику А. А. Измайлову, Каменский сообщал: «…Творил буйным вихрем души своей мятежной… И мне даже кажется, что пнига моя – кровь моя, воля без берегов, огромная книга – всем сейчас нужна».[33] При своем появлении в 1915 году роман Каменского вызвал ряд откликов в печати, как враждебных, так и сочувственных. «Знающие и любящие Василия Каменского оценят его новый роман, – писал С. Вермель, – ибо все в нем ярко-чаянно, вдохновение. Не может не охватить настоящая ревность к России за любовь поэта к ней. Стенька Разин рассказан как поэт, а исторический портрет автору… не важен». Особенно выделяет рецензент «разбойные, дикие, бесшабашные поволжские песни»: «Русь, гусельная, буйная, разбойничья, вольная – вся там».[34]
Роман о Разине Каменский переработал в поэму о нем. Эта поэма – лучшее, что написал Каменский. Фрагменты этой поэмы, в которую вошли также и многочисленные стихи из романа, автор печатал в периодических изданиях 1914–1917 годов и с огромным успехом читал на вечерах, разъезжая по России. Полностью эту поэму под названием «Сердце народное – Стенька Разин» он издал уже после Октябрьской революции, в начале 1918 года. Через десять лет, в 1927 году, Каменский печатает в Тбилиси новую редакцию поэмы в совершенно переработанном виде.