Нельзя дать сил уже гнилому телу,
Жизнь новую — безжизненным сердцам;
Не в их среде расти благому делу,
Не им внимать пророческим словам!
Их легкого обычного круженья
Стремление, поверь, не заменит.
В ком веры нет и нет в ком убежденья,
Событие того лишь вразумит!
Удел толпы означила природа,
И жизнь ее пуста и холодна.
Судеб мирских таинственного хода
Не хочет знать с презрением она!
Скажи ж, зачем высокие надежды
Иль воплощенья ждущие мечты
Ты предаешь на дерзкий суд невежды
Или хвале бессмысленной толпы?
Зачем же ты, не дорожа святыней,
Влачишь везде заветных мыслей клад,
Глубокий смысл их открываешь ныне
И мнимому толпы участью рад?
О верь, она в своем прикосновеньи
Их важности достоинства лишит,
И не поймет сокрытого значенья
И мыслей тех опошлит внешний вид!
Нет, кто перстом божественным отмечен,
Тот святостью призванья полон будь,
Чтоб подвиг был его велик и вечен,
Чтоб был свершен обетованный путь!
Нет, строг и чист от личных побуждений,
Пусть в тишине он труд взлелеет свой,
Пусть он бежит тщеславных обольщений,
Пусть цель одну он видит пред собой!
Когда же час пророческих открытий
Пробьет толпе, как будто божий гром,
И близостью громадных тех событий
Повеет вдруг нежданною кругом, —
Она падет от тяжкого удара,
Как червь гнилой под мощную стопу...
Теперь же ты не трать напрасно дара,
Чтоб убедить заранее толпу!
РОМАНС
Я помню: светлая луна
Мой путь опасный озаряла...
Она сидела у окна,
Тревоги радостной полна,
Она кого-то поджидала.
Я сбросил плащ с своих плечей,
К окну бежал я торопливо;
Услышать звук ее речей,
Увидеть блеск ее очей
Желалось мне нетерпеливо.
И с распущенною косой
Она внезапно мне предстала,
И, озаренные луной,
Блистали плечи белизной!
О, что тогда со мною стало!
Я молод был и полон сил,
И жарко кровь во мне кипела,
Я деву страстно полюбил
И сердце девы победил:
Она понять меня умела!
И дева в сладком забытье
Склонилась с трепетной любовью
И прикоснулася ко мне...
Но я горел, я был в огне,
Не совладал с своею кровью!
Ворота были на запор,
Она впустить меня робела.
Я был решителен и скор,
Не слушал я ее укор
И к ней в окно вошел я смело.
О юга пламенного дочь,
Кто этот миг теперь оценит!
Откинь свои сомненья прочь,
И эта ночь, и эта ночь
Нам целый рай с тобой заменит!
ПОСЛАНИЕ
Без опрометчивой отваги
И без заносчивой мечты,
По долгу службы и присяги
Прочти с терпением бумаги
И дела толстого листы!
Пусть грудь чиновническим рвеньем
В тебе забьется, и тогда
Вступи с сноровкой и уменьем
В начало долгого труда!
Да, мнится мне: уж овладела
Рука свинцовым крандашом,
И как хирург вскрывает тело
Анатомическим ножом,
Так хитрописанное дело
Ты в смысле выставишь прямом!
И, за работою своею
Забыв приманчивую лень,
Ты тихо молвишь: «Одолею,
Из мрака выведу я день».
Ты всем запутанностям хода
Итог подробный подведи,
Из новоизданного Свода
Статьи приличные найди.
Когда же ты без самохвальства
И скромно труд представишь свой,
То ведай: высшее начальство,
Хоть не доставит генеральства,
Но наградит за подвиг твой.
Трудись, младой герой — чиновник,
Не пожалей, смотри, себя,
И государственный сановник
Представит к ордену тебя!!!
ХРИСТОФОР КОЛУМБ С ПРИЯТЕЛЯМИ
Первый приятель
Я знаю замысл твой глубокий,
Мечту заветную твою;
И вздох груди твоей широкой
Волнует также грудь мою!
Но время, друг! Перед тобою
Я сны твои разоблачу
И к жизни с бодрою душою
Тебя я вновь воззвать хочу.
Ты рано жизни наслажденья
Отверг далеко от себя
И в грудь вложил одно стремленье,
Одним дыша, одно любя!
Но если цель твоя напрасна,
Но если ложен вывод твой,
Чего ты ищешь ежечасно,
Ввек не достигнется тобой?
Но если ты нигде привета,
Нигде участья не найдешь
И от судей надменных света
Одно презренье обретешь?
Тогда пройдет очарованье,
Надежда минет долгих лет;
Глядишь назад: одно мечтанье!
Глядишь вперед: отрады нет!
Так где же цель суровой жизни?
Служенье праздное мечты!..
Но для себя, но для отчизны,
Но для других — что сделал ты?