(Распечатывает, из пакета выпадает крест Анны 2-й степени, Иван Ильич поспешно подхватывает его.)
Что это! Боже мой! глазам своим не верю!
На шею? Анны крест! Давай же я примерю!
Вот радостный сюрприз! как благодарен я
Его сиятельству и вся моя семья!
(Перед зеркалом.)
Надеть его... вот так... чтоб был он виден целый
На черном галстухе и на манишке белой!..
Курьер
С монаршей милостью...
Иван Ильич
Спасибо, брат курьер!
Вот красная тебе: пей за мое здоровье.
Отдает курьеру ассигнацию, тот кланяется и уходит.
Ну! зависть Трухмина теперь не знает мер:
Он всё без ордена: терпение воловье!
Однако написать к Суханову скорей,
Чтобы прислал аршин он орденской мне ленты.
А полученные сегодня мной патенты
Пойду и принесу туда, к жене моей!..
Нет, что ж это, дурак, я даром время трачу?
К его сиятельству скорей, скорей на дачу
Благодарить его... Я будто бы во сне
Всё вижу... Прошка, эй! поди сюда ко мне!
Ты эту отнесешь к Суханову бумагу
И приготовишь мне мундир, жилет и шпагу.
(Уходит.)
Период третий
(Тридцать лет спустя после второго)
Чиновник-старик, дряхлый и больной, лежит в креслах; тяжелое чувство грусти выражается на его лице. На диване кинут небрежно мундир, украшенный звездами.
Чиновник
Мой путь свершен. И на краю могилы
Я вспоминаю всё, о чем давно забыл!
Куда бывалые свои растратил силы,
С какою целию и для чего я жил?
Когда назад я мыслью обращаюсь,
Прошедшее окину взором я,
Скорблю тогда и духом я смущаюсь:
Какая жизнь ничтожная моя!
Бесцветной я и ровною тропою
Шел за другими вслед и так же, как они,
С летами дождался, чего по службе стою:
Пустые, мертвые лишь почести одни!
Да! Счастье пошлое судьба мне даровала,
Занятья дельные мой иссушили ум,
И грудь чиновника ничто не волновало:
Лишь служба — вот предмет моих привычных дум.
А памятны мне прежние те годы,
Когда был молод я и на своем пути
Так смело выжидал житейские невзгоды...
Но жизнь прожить — не поле перейти!
Душа тогда прекрасное любила,
Порывы доблести мне волновали грудь!
Но жизнь бумажная в ней свежесть погубила,
И вот к чему привел избранный мною путь.
И грустно думать мне, что тщетно я трудился,
Что даром отдал жизнь на жертву службе я,
Что тружеником здесь напрасным я явился,
Что не своей я шел дорогой бытия!
Что от моей усердной долгой жизни.
От моего служебного труда
Ни пользы никому, ни блага для отчизны,
Ни светлой памяти, ни ясного следа!
О, тяжело! во мне проснулись снова
Все прежние движения души!
Я будто слышу вновь таинственное слово,
Давно будившее меня в ночной тиши!
Таинственный голос
Да! вновь к тебе я слово обращаю,
И в грудь твою проникнет речь моя,
Поймешь теперь, что я тебе вещаю
И что тебе вещал, бывало, я!
Еще не весь ты очерствел в покое
Убийственно однообразных лет!
В тебе опять проснулося живое,
И я опять найду себе ответ!
Называют люди счастьем
Жизнь, подобную твоей,
Не смущенную ненастьем,
Не знававшую страстей!
По плечу им счастье это,
Любят души их покой,
И сердца не жаждут света
Истин мудрости живой!
Но губительно влиянье
Той надменной слепоты;
Но опасно обаянье
Безмятежной пустоты!
В ком она — тот толос шумный
Заглушит в груди своей,
Умертвит, благоразумный,
Всё трепещущее в ней!
Отдал ты за горький опыт
Жизни лучшие лета,
И теперь невольный ропот
Издают твои уста!
Ты к иному был назначен;
Жребий тот тобой утрачен!
И постигнуть не умел
Ты свой истинный удел!
Помню я: живое чувство,
И науки и искусства,
Бескорыстная любовь
Волновали сильно кровь!
Если б первого призванья
Ты послушался влиянья,
Может быть, твои труды
Дали б вечные плоды.
Не терзался бы сознаньем,
Что ничтожным ты созданьем,
Чадом пошлой суеты
На земле явился ты!
И взамен служебной муки
Ты под знаменем науки
Славы, может быть, венец
Приобрел бы наконец!
Много сладостных мгновений,
Много чистых наслаждений
С чувством легким бытия
Испытала б жизнь твоя!