Поэт выступает страстным обвинителем порядка, при котором
и обличителем
Резкая критика и пафос отрицания постоянно звучат в стихах Аксакова, достигая иногда очень большой силы:
В своей ненависти к светскому Петербургу, к петербургской аристократии и бюрократии И. Аксаков доходит до весьма решительных призывов:
Эти строки публикуются впервые. В дореволюционной России они ходили только в списках. Конечно, сам И. Аксаков был достаточно далек от революционных призывов к свержению самодержавия и коренному преобразованию всего общественного строя России, но объективно такие стихи вели к самым широким и далеко идущим выводам.
Смысл жизни людей своего времени Аксаков видел в бескорыстном и самоотверженном служении обществу. Самое позорное — лень, бездеятельность, равнодушие к народным бедам:
Лучше «бури и ненастья», «мучительные дни», но только не «преступное бесстрастье», не «покой» («А. О. Смирновой»). Постоянно в стихах Аксакова возникает тема действия, борьбы, подвига.
После репрессий 1848—1849 годов он настойчиво требует:
Отсюда один из основных мотивов поэзии И. Аксакова — обличение бездеятельности, праздности рефлектирующей барской интеллигенции, оторванной от народа и способной сочувствовать ему лишь на словах:
Лирический герой многих стихотворений Аксакова — это своеобразная разновидность так называемого «лишнего человека»:
Подхватывая известные мотивы «Думы» Лермонтова («Печально я гляжу на наше поколенье...»), перекликаясь с некоторыми настроениями, нашедшими отражение в поэзии Огарева и Плещеева, И. Аксаков очень скептически характеризует дворянскую интеллигенцию своего времени, своей среды:
Конечно, между поэзией И. Аксакова и поэзией таких его современников, как Огарев и Плещеев, есть существенное, принципиальное различие. Поэзия Огарева и Плещеева, обличая и преодолевая пороки и слабости дворянской интеллигенции, в конечном счете, знаменовала движение русской общественной мысли к народу и революционной борьбе за его освобождение. В литературе Огарев и Плещеев от Лермонтова шли к Некрасову. Другое дело И. Аксаков. Его поэзия тоже развивалась в этом направлении, но шла окольными и во многом путаными тропами, чтобы где-то на полдороге заблудиться и зайти в тупик. И если Огарев и Плещеев видели и указывали выход для дворянской интеллигенции (революционная борьба, переход на сторону народа), то Аксаков такого выхода не видел, порвать со своим классом не мог и пути к народу не нашел. В его поэзии, естественно, получили исключительное развитие мотивы бессилия, душевного разлада, отчаяния и тоски. Негодование против николаевского режима, призывы к действию и борьбе повисали в воздухе. Ничего иного и не могло произойти с поэтом, связавшим свою судьбу с славянофильством.