«БЛАГОВОННАЯ СИГАРА...»
Благовонная сигара
Не курится у меня,
И, сидя у самовара,
Я мечтаю про тебя,
Вероломная Варвара,
Дева грешная моя!
И, не пользуяся женской
Астраханской добротой,
Ни персидской, ни трухменской.
Ни армянской красотой,
Я на рынок на смоленский
Всё несусь своей мечтой!
«В КУТУМЕ ПЛЕЩЕТ ШУМНЫЙ ВАЛ...»
В Кутуме плещет шумный вал;
Немченко, плащ надев испанский.
Собрался будто бы на бал.
Беги, чиновник астраханский,
Спеши, о бестия, домой!
Немченко ходит за тобой!
Уж поздно. В городе простор.
Всё спит кругом. Умолкли птицы.
Пошел гулять девичий вор,
И астраханские девицы
Бегут, визжа, во тьме ночной,
Немченко чуя за собой...
О страшный, о ужасный вид!
Кинжал обтачивая на ночь,
На жертву яростно глядит
Коварный, хищный Петр Иваныч!
И, злобной радуясь душой,
Вонзает острый и кривой!
УТЕШЕНИЕ
Нет, не татаркою простой.
Не недоступной персиянкой
Пленился Бюлер молодой,
А белокурою армянкой.
Она ему милее всех:
Так круглы, полны эти плечи,
Так звонко весел детский смех
И русские так живы речи!
Канал Варвациевский свел
Его с армянкою прелестной,
И с мужем мой барон вошел
В союз приятельский и тесный.
Но муж... но муж...
Своей опасности не видел,
Любил он мягкий свой диван,
Тревог душевных ненавидел.
Всё шло прекрасно. Но всегда
Судьба такие шутки любит;
Ее вмешательство тогда
Любви всё здание погубит.
Его товарищ между тем
Глядел, сидел, считал и мерил:
К любви он был и глух и нем,
Ее мучениям не верил!
Слова внезапно раздались:
«Чтобы три доблестные мужа
На подвиг тяжкий поднялись
И шли отважно, смело, дюжо!
Чтобы они, отбросив лень,
Спустилися по Волге низом,
Чтоб перевесили тюлень,
Весь не оплаченный акцизом».
Что ж вы поморщились, барон?
Вы член комиссии тюленной,
Вы охраняете закон,
Казенной пользой умиленный!
Завиден жребий ваш! Молва
Повсюду разнесет с хвалою
Про подвиги младого льва,
Барона титлом и душою!
АСТРАХАНСКИЙ BEAU MONDE[13]
В многочисленном собранье
Я губернское вниманье
От себя отсторонил
И на дам и их уборы
Испытующие взоры
С любопытством устремил.
Друг за другом вереницы
Кажут новые все лица
Астраханского beau monde...
То чиновничие жены
Разодеты, набелены,
В полном блеске лент и блонд.
Мне знакомы лишь мужчины
И судебные лощины,
Где сражался с ними я,
Где оправдывалась нами,
Воздвигалася с правами
Свода каждая статья.
Да, хоть женщин я не знаю,
Но я их преображаю,
Отмечаю по местам,
Где мужья теперь их служат,
Но о службе и не тужат.
Предаюсь своим мечтам...
Вот Сальянская опека
В виде рыбы-человека
Или матки-тюленя;
Густо, щедро наложила
И румяна, и белила,
Но не скрасила себя.
Вот купчиха не простая:
Это дума городская.
Хочет пыль в глаза пустить!
Не к лицу ей астраханских
Сил гильдейских и мещанских
Представительницей быть!
Баба ловкая купчиха,
Недурна и смотрит лихо,
Но морщин закрыть нельзя!
Ридикюль ее хоть полон...
Да для города он солон...
Так повсюду слышал я!
Пусть себе гуляет дума!..
Это кто глядит угрюмо?
Не добьешься пары слов?
Хоть она не из смиренных,
Экспедиция тюленных
И всех рыбных промыслов.
ПРИГЛАШЕНИЕ
Я полон умиления
(О, неба благодать!):
Губернского правления
Отчет спешу читать!
Он operum corona,[15]
Он подвигов венец...
И римского барона,
Пленителя сердец,
Я приглашаю ныне,
Окончив долгий труд,
Цитатом по-латыни
В нагорный свой приют,
Чтоб сверить вместе дружно,
Не промахнулся ль я?..
вернуться
14
Иван Аксаков, приветствует священной Римской империи барона Бюлера. Приди, смотри и слушай! (лат.) —