Прикосновению руки
Поручена двойная нежность —
Попеременно черные тиски
Сменяет светлая безбрежность.
Но все ж, наперекор уму,
Лишь очевидностью одеты
Слова — свет исключает тьму,
Но тьма не исключает света.
За проявленьем фотографий («Когда под действием кислот…»)
Когда под действием кислот
Вдруг загустеет и остынет время
И медленно и нежно расцветет
Оброненное светом семя,
Когда на призрачном стекле
Запечатленный миг бесспорно ясен, —
О как тогда в тяжело-красной мгле
Я к данной жизни безучастен.
Как горько мне, что мой язык
Не помышляет с временем бороться,
Что творчество пройдет и вечный миг
В чужих веках не отзовется.
Комета («Минует нас ночное пенье…»)
Минует нас ночное пенье,
Комета емлет высоту
И брызжет фосфорным цветеньем
В язвительную чистоту.
Воздвигшись над воздушным прахом
Двурогой радугой хвоста,
Она ночным смиряет страхом
Нам суетливые уста.
И нас невольно унижая,
Летит, уже не звук, не свет,
Надменная и неземная,
В родное сонмище комет.
«Чужда стенания мирского…»
Чужда стенания мирского,
Как свет, прозрачна тишина,
И с полувздоха, с полуслова
Звезда надзвездная ясна.
Молитвы золотое бремя!
Земным не внемля голосам,
Кудрявым, легким паром время
Взлетает к черным небесам.
И следуя межою звездной,
Сквозь колосящуюся тьму
Войду — в повисшую над бездной
Твою хрустальную тюрьму.
«Когда человеку не спится…»
Когда человеку не спится
И в комнате вещи не спят,
Играет ночная цевница,
Как ласточки, звуки летят.
Невидимый воздух встревожен
Прохладною музыкой крыл —
Над смертным, не ангельским ложем
Господь облака приоткрыл.
Пронзенная звуками рая,
Трепещет вверху синева.
— Летучая ласточек стая,
— Бессонницы лирной слова!
«Нам с грозой совладать невозможно…»
Нам с грозой совладать невозможно:
Жизнь в разбитое бьется окно.
Предначертано и непреложно
Лишь земное свершится должно.
С возмущенной лазурью не смея
Ни расстаться, ни сблизиться, мы
Умираем, и сердце, слабея,
На перины пуховые тьмы
С щебетаньем привычным ложится.
И в открытые настежь глаза
Непреложным покоем струится
Отшумевшая в мире гроза.
«Не справляйся у нежности — нежность…»
Не справляйся у нежности — нежность
Разучилась внимательно жить
И подругу свою — безнадежность —
Не умеет беречь и любить.
Все рассказано, все достоверно,
Все испытано, обречено, —
И качается маятник мерно,
Только гири сползают на дно.
«Туманом и звездами пахнет огромное поле…»
Туманом и звездами пахнет огромное поле.
Я вижу — вливается в окна разбуженный сад,
И сердце, расставшись с землею, летит в ореоле
Сияющих роз в небеса, где растаял закат.
Все кружится в мире прозрачном и нежном, как воздух,
На крыльях стеклянных парит надо мной тишина.
Зачем же обманчив и сердцу не радостен отдых
Слетевшего белою птицей бесплотного сна?
Мне больно встречаться с тобою вдвоем, мирозданье.
Мне дымно и душно в телесной твоей чистоте.
Я жду, что наступит суровая ночь расставанья
И сердце растает, как черная тень, в пустоте.