Их манер и разговора:
Ни движений резких нету,
Ни заносчивого спора!..
Вот оркестр внезапно грянул,
Заглушая говор шумный;
Как досадно!.. Насладиться
Не дает беседой умной.
Вплоть до утра всё бы слушал
Я в сердечном умиленьи
Эти толки — о пороках
Молодого поколенья.
Как правдиво негодует
Убеленный сединами
Муж, что юноши смеются
Нынче даже… над чинами!
Что прекрасное, святое
Всё пятнать они готовы
И что главного в них нету -
Нету нравственной основы.
Лезут в Гракхи, рассуждают
Про аграрные законы;
Небывалые повсюду
"Меньших братии" слышат стоны.
Что за речи золотые!
Сердце радостно забьется,
Как подумаю, что слушать
Целый год мне их придется!
31 декабря 1861
О, не забудь, что ты должник
О, не забудь, что ты должник
Того, кто сир, и наг, и беден,
Кто под ярмом нужды поник,
Чей скорбный лик так худ и бледен,
Что от небес ему одни
С тобой даны права святые
На всё, чем ясны наши дни, -
На наши радости земные!
И тех страдальцев не забудь,
Что обрели венец терновый,
Толпе указывая путь -
Путь к возрожденью, к жизни новой!
И пусть в дому твоем найдут
Борьбой измученные братья
Забвенье мук, от бурь приют
И брата верные объятья!
31 декабря 1861
МОЛЬБА
И к небу взор поднявши свой,
Они — исполнены печали -
Из глубины души больной,
Души измученной взывали:
"У нас на подвиг нету сил!
Исходит сердце наше кровью,
Неравный бой нас истомил,
Взгляни, взгляни на нас с любовью!"
С глаголом мира на устах
Мы шли навстречу наших братии;
Откуда ж их внезапный страх,
Откуда этот вопль проклятийe
Услышав нашу речь, они
Мечи хватали и каменья
И судьям в диком озлобленьи
Кричали бешено: "Распни!"
Ужель вражду и злобу мы
В сердцах людей воспламенили
Лишь тем, что больше зла и тьмы
Добро и свет мы возлюбилиe
Что призывали богачей,
И сильных мира, и свободных
Не гнать от трапезы своей
Нагих, и сирых, и голодныхe
И вот, отверженны людьми,
Изнемогли мы в долгой битве.
О боже истины! вонми
Гонимых чад твоих молитве!
Сердца озлобленных смягчи,
Открой слепым и спящим очи,
И пусть хоть бледные лучи
Блеснут в глубоком мраке ночи!
1861
На сердце злоба накипела
На сердце злоба накипела
От заученных этих фраз!
Слова, слова! А чуть до дела,
Ни сил, ни воли нет у нас!
Как мы сочувствуем народу,
Как об его скорбим нуждах!
За правду мы в огонь и в воду
Идти готовы… на словах.
Развить логически и здраво
Умеем мы, что гибнет мир;
Что богачей и нищих право
Одно на светлой жизни пир.
И поучаем мы охотно,
Что лень постыдна и вредна;
Что не затем, чтоб кушать плотно
Да празднословить, жизнь дана.
А между тем борьбы упорной
Или сурового труда
Бежим мы с трусостью позорной
И не краснеем от стыда!
И кто, неправдою гонимый,
Себе нашел защиту в насe
Бесстрастно мы проходим мимо
Людского горя каждый час.
И фразы нам всего дороже!
Нас убаюкали оне…
Когда ж сознаем мы, о боже!
Что нет спасенья в болтовнеe
<1862>
Природа-мать! К тебе иду
Природа-мать! К тебе иду
С своей глубокою тоскою;
К тебе усталой головою
На лоно с плачем припаду.
Твоих лесов немолчный шум
И нив златистых колыханье,
Лазурь небес и вод журчанье
Разгонят мрак гнетущих дум.
Пусть говорят, что ты к людской
Тоске и скорби безучастна,
Что исцеления напрасно
Ждать от тебя душе больной.
Нет, я не верю! С нами ты
Живешь одною жизнью полной;
Или зачем же ропщут волны
И грустно шепчутся листыe
Зачем же с неба хор светил
Земле так ласково сияет
И слезы чистые роняет
Роса на свежий дерн могилe
На всё ответ в тебе найдет
Тот, кто с любовью бесконечной
К тебе и гнет тоски сердечной,
И радость светлую несет.
О, не отринь, природа-мать,
Борьбой измученного сына,
Чтобы хотя на миг единый
Сошла мне в душу благодать!
Чтобы с себя я мог стряхнуть
И лжи и лености оковы
И с сердцем чистым, с силой новой
Опять пустился бодро в путь….
Да окрылит дух падший мой
Восторг могучими крылами;
Да буду мыслью и делами
Я верен истине одной!
<1862>
ОТЧИЗНА
Природа скудная родимой стороны!
Ты дорога душе моей печальной;
Когда-то, в дни моей умчавшейся весны,
Манил меня чужбины берег дальный…
И пылкая мечта, бывало, предо мной
Рисует всё блестящие картины:
Я вижу свод небес прозрачно-голубой,
Громадных гор зубчатые вершины…
Облиты золотом полуденных лучей,
Казалось, мирт, платаны и оливы
Зовут меня под сень раскидистых ветвей,
И розы мне кивают молчаливо…
То были дни, когда о цели бытия
Мой дух, среди житейских обольщений,
Еще не помышлял… И, легкомыслен, я
Лишь требовал у жизни наслаждений.
Но быстро та пора исчезла без следа,
И скорбь меня нежданно посетила…
И многое, чему душа была чужда,
Вдруг стало ей и дорого и мило.
Покинул я тогда заветную мечту
О стороне волшебной и далекой…
И в родине моей узрел я красоту,
Незримую для суетного ока…
Поля изрытые, колосья желтых нив,
Простор степей, безмолвно величавый;
Весеннею порой широких рек разлив,
Таинственно шумящие дубравы;
Святая тишина убогих деревень,
Где труженик, задавленный невзгодой,
Молился небесам, чтоб новый, лучший день
Над ним взошел — великий день свободы.
Вас понял я тогда; и сердцу так близка
Вдруг стала песнь моей страны родимой -
Звучала ль в песне той глубокая тоска,
Иль слышался разгул неудержимый.
Отчизна! не пленишь ничем ты чуждый взор.
Но ты мила красой своей суровой
Тому, кто сам рвался на волю и простор,
Чей дух носил гнетущие оковы…
<1862>
ОНА И ОН
Das ist eine alte Geschichte…
H. Heine {*}
{* Это старая история… Г. Гейне (нем.). — Ред.}
Ему всё мило было в ней:
И смех ребяческий, и ласки,
Ее голубенькие глазки,
И пряди светлые кудрей.
Мирился он с своей судьбой,
Когда к плечу его, бывало,
Ласкаясь, тихо припадала
Она головкой молодой.
Целуя чистое чело
И гибкий стан обвив рукою,
Он говорил: "На мир с тобою
Смотрю я честно и светло.
Ты дух мой слабый извлекла