Алджернон Чарлз Суинберн
Стихотворения
Стихотворения из первого сборника
Баллада жизни
Во сне обрел я сад цветов и ветраГде ветви пышные над травами дрожат,И там стояла ГоспожаВ одеждах цвета солнечного лета.Прекрасная, как яркая луна,Заставила меня пылать онаИ гаснуть, будто пламя под дождем.Глаза закрыты — скорбь таится в них,Печальны губы, словно розовый цветникПрошедших дней, которых не вернем.
Она держала цитру в форме сердцаИз золотых волос чьи струны сплетеныЛютниста, в годы стариныПленявшего сердца искусством дерзким.Вот как семь струн именовались:Была начальной жалость,Второю — доброта,Затем довольство, горе, сон и грехИ нежная любовь, что тверже всех,Греху и злу чета.
Стояли трое рядом с ней, одетыВ парчу и злато с головы до ног;И первый нацепил венокПшеничный, пряча тления приметы:Кривился рот, лицо заплыло жиром,А на одежде были дырыИ пятна ржи и пыли,Скрывал глаза истлевший капюшон:Собою представлял картину онПорока — так все знаки говорили.
Вторым был Стыд, с пустым, унылым ликом,Зелено-серым, будто лист, попавший в пламя;Со слабыми, дрожащими ногамиОн вечно падает в смущении великом.В его душе — обид и мук скопленьеИ пульса каждое биеньеРождает боли крик.Последний — Страх, со Смертью узы вяжет,Он друг Стыду, и лишь тот слово скажет,Страх отзовется вмиг.
Чудесно это все — моя душа сказала.Увидеть проще воздух, солнца луч держать,Чем думать, чтобы ГоспожаГреху была родней или подругой стала.Колена преклонив, служили девы ей.Я умолил одну скорейУзнать, в чем зрелища причина;И Страх сказал: Я Жалость, что почила,А Стыд: Я Горе, что привычным стало,Сказал Порок: А я — Любви личина.
Но вот рука коснулась струн прекрасныхИ песни странные из уст её полились;Покуда пенье длилось,Утихли звуки все; по лицам у несчастных,По восковым щекам слез потекли потокиОт грустного восторга.И перемена чудная явилась мне тогда:Налились жизнью губы, щеки стали красны,Все трое снова свежи и прекрасны,Как в юные года.
Тут я сказал: «Теперь я вижу ясно —Жизнь совершенна, всё преображает,Смерть, грех и горе перед нею тают,Красе её ресниц становятся подобны,Иль обиталищу души моей — губам,Иль белизной сверкающим бокам,Иль груди, поцелуев раю.Отныне крепко на её надеюсь милость,Меня хранит она, что б не случилось —Я это твердо знаю».
Вперед, баллада, поднеси ей розыТакие длинные, что горло задевают;Шипы их не таят в себе угрозы.Твой плащ певца весь золотом играет,Так смело выходи пред ней и говори:«О Боржия, во мне горят твои власы златые,Как в лихорадке, буен сердца ритм.Приняв букет огромный, тыЛобзанья мне дари».И может быть — всесильна доброта! —К тебе склонится Госпожа, чиста,Как под зефиром клонится лоза,Со смехом целовать тебя в уста,Баллада, и в закрытые глаза.
Баллада смерти
Склонись, Любовь, излей себя слезами,Пусть вздохи обручем тугую сдавят грудь,Веселья край забудь,Сомкни уста, закрой лицо руками,Услышь роптанье горести людской;Из тяжких вздохов сшей себе одежды —Обтянет плоть наряд,Укрась обильно болью и бедой,И пусть страданья, горе без надеждыНа рукавах и вороте блестят.
О лютня, ты играешь в землях смерти,Висишь на дереве холодной, злой страны;Здесь песни Трёх слышны:Любовь, Век, Грех в унылой круговертиСтрастей — стенают каждый о своём;Уста разбитые, смягчите резкий голос,Хочу молить о ней;Пусть поцелуй вас обожжёт огнём —Касанье милой уст пьяней вина казалось,Милей покоя — истеченье дней.
Любовь, ты знала, как она прекрасна,Ты знаешь, Век, что лучшей не найти,Пока рукой с путиТы не сметёшь свет солнца ясный,Луны сиянье не изгонишь прочь.Припомни, Грех, что стыд она сумелаБез боя покорить;Лобзаньем Стыд решилась превозмочь,Свежее розы, губ коснулась смело,Сама его сумела устыдить.
Венера в эту ночь стоит у изголовья,Царицы чёрный плащ весь золотом расшит,Лик взору моему открыт,Бледны ланиты и печальны брови,А лоб покрыла смерти белизна.В кудрях её бурлит волна морская,Блестит руном златым.Голубкой раненой глядит она,Искристой пылью злато опадает,Агаты, жемчуг обратились в дым.
Пестры одежды цвета нежного сандала —Изображеньями весь тонкий стан обвитВеликих тайн любви,Что, как лоза вино, восторг в себя вобрала:Улыбки девушек и танцы голубей,Невесты стыд в покоях брачной ночи,Лобзанья в темноте,И тех печаль, кто любит всё слабей,Кому лишь тяжкий бред смежает очи,Кто сердце сжёг и бродит в пустоте.
А слёзы, что из глаз Венеры пали,Мне залили лицо, как кровь, и тот потокПалит огнем, жесток:Встань, оглянись — уста её сказали,Всё, что манило благом, красотой —Всё время унесло от нас навеки,И та от нас ушла,Что словно небо пред земной тщетой,Иль сад цветущий перед голой ветвью —Ничтожна похвала;
Унесена и та, кому Любовь служила,А к ложу с поцелуями склонялись короли,Кладя дары Земли —Дроблёный нард, что лишь богам курили,Мёд в сотах и прозрачное вино;Чей поцелуй преображал дыханьеВ благоуханный жар,Струились кудри белоснежным льном,Сверкали очи — солнце утром ранним,Слепили взоры, как огня удар.
Узрел я мою даму в отдаленье —В короне, мантии, но лишь фантом она,Красива и бледна,И сомкнут рот, что вызывал влеченье;Прекрасны мёртвой синевой виски,Глаза сокрыли за изгибами ресницы,Прекрасны, будто свет,Круги кудрей, но как хрусталь хрупки,Прекрасно тело, но, подобно багряницеЗаношенной, убито грузом лет.
~ 1 ~