Сказал я это и испугался: ведь госпожа графиня по образованности своей очень даже осадить меня могли. Но они только сказали:
— Каждый русский теперь демократ! — на что я с возможной в разговорах с сиятельными особами твердостью ответил:
— Нет, я не демократ, у меня самого дом обокрали… — после чего госпожа графиня изволили от меня отойти.
Рассказал все вышеизложенное племяннику и спросил его, не следует ли мне извиниться перед ее сиятельством за непозволительные мои ответы и малообразованность мою. Но племянник, по свойственной ему резкости и непочтению к дамам с высшим образованием, не только сказал «плюнь», но и позволил себе прибавить по отношению к графине Дельской и всему ее обществу, которое он назвал почему-то «сменовехствующим», такое слово, что я не рискую повторить его.
9 мая, пятница
Прочел в «Последних новостях», газета господина Милюкова: полемическую статью одного из ближайших сотрудников сей газеты в коей автор доказывает хулителям его политической стойкости, что он не перекрасившийся монархист, а республиканец убежденный. Вполне, с этим согласен, ибо, будучи знаком с автором статьи, знаю, что он уже родился «без царя в голове».
Присутствовал на танцевальном вечере и, разглядывая публику, пришел к заключению, что современный донжуан для того, чтобы он нравился современным барышням, должен, во-первых, быть урожденным республиканцем в вышеозначенном смысле, во-вторых — носить серые гетры и, в-третьих, в совершенстве выделывать джимми и прочие модные танцы, при исполнении коих всем семейным людям следовало бы выходить из залы.
16 мая, пятница
Сохранив по сие время изрядную сумму в североамериканских долларах, помышлял открыть, по склонности своей к научным дисциплинам, какое-либо учебное заведение, которое, принося пользу соотечественникам, одновременно заставляло бы меня хоть изредка забывать о ненаглядной Аделаидочке и деревушке Нашей «Мечта Любви». Однако означенный план никакого одобрения со стороны племянника не встретил. По его словам, ныне стали предпочитать закрывать учебные заведения, а не открывать их. Кроме того, по его мнению, лучше разделить эти деньги между нищими в буквальном смысле этого слова, а не дожидаться того, когда их разделят между собой нищие в ином отношении люди, каковых туманных рассуждений я отнюдь не уразумел.
17 мая, суббота
Из совершенно достоверных источников узнал сегодня потрясающую новость, каковую и привожу здесь. Когда Петроград переименовали в Ленинград, Ленин прислал с того света срочную радиотелеграмму такого содержания: «Умоляю отменить переименование и считать Петроград Петроградом. Ленин» — и на недоумевающий запрос Зиновьева «Почему?» ответил: «Тут Петр Великий меня каждый день дубинкой бьет…»
(Новые русские вести. 1924. 18мая. № 123)
ЗАПИСКИ ЛЫСОГО ДУРАКА
(глава из повести)
Мемуары оставляются я назидание потомству и вразумление, а Екатерина Матвеевна с этим не согласна. (Екатерина Матвеевна — жилица наша, спальню бывшую снимает за три пуда муки в месяц. Кроме того, если жене моей постирушки какие, всегда с удовольствием.)
Выходит, будто примета такая есть: кто записки ведет, в дневник секретнейшие мысли вносит, гроб тому скоро, вольный или невольный. И, говорит Екатерина Матвеевна, ведением записок можно свою фортуну вконец извести.
Но, между прочим, такое умозаключение действительной обстановке жизни не только не соответствует, но и противоречит. Архипенко Павел Фомич, третьей гильдии купец и крестный моего Гриши, тихой души был человек, мемуаров отродясь не заводил.
А принял-таки мученический конец в соответствующем учреждении за бессознательность элемента. Упокой, Господи, его душу.
И примеров тому превеликое множество. Часто гроб нисходит на тех, кто к дневникам несклонны и даже грамоте не обучены, а всех прочих минует. Федя, расстрельщик губчековый, каждодневно, говорят, в книжечку в бархатном переплете вписывает, и даже каллиграфическим почерком: сколько людей в расход вышло, сколько на очереди и какие при этом мысли Федину голову забавляют. Целый мемyap уже составился, скоро другую книжку приобретать, а Федя жив и еще повышение по расстрелам получил.
Я так думаю, что кому как положено, и каждый по пути своему идет. Пуля тебя подстерегает, или голод, или тиф — умрешь, как ни вертись. А нет — выживешь, хоть сто пудов бумага дневниками испиши. Все, воистину, в руце Божией. Осмелюсь также присовокупить, многое и от руки властителей земных зависит, ежели в смысле высшей меры наказания.