Сборник «Новые стихотворения», как и «Книга песен», содержит раздел «Романсы». Начиная с последней трети XVIII века — со времен Бюргера, Гете и Шиллера — в Германии возникла богатая романсная и балладная поэзия. Но уже в творчестве романтиков баллада в известной степени утратила свое демократическое содержание и связь с актуальными вопросами современности. Гейне восстановил эту утраченную связь. Для ранней баллады «Гренадеры» он заимствовал сюжет из живой современности, что было в то время чем-то необычным. Поскольку на всем европейском континенте победа над Наполеоном означала реставрацию феодализма и затухание революционного пламени, всякий, кто обнаруживал симпатии к Наполеону, считался притаившимся якобинцем. Говоря от имени двух солдат разбитой наполеоновской армии, мечтающих о возвращении императора, Гейне выступил тем самым против существующих порядков. Баллада почти открыто звучала как политическое стихотворение.
В других балладах Гейне использовал исторические сюжеты, античные сказания и легенды, переосмысляя их в соответствии со своими идеями о революции. На протяжении всего своего творчества Гейне интересовался народной песней, легендой, сказкой и обстоятельно раскрыл свое понимание народного творчества в прозаических произведениях; в безымянных памятниках народного творчества поэт видел неофициальную культуру немецкого народа, существование которой свидетельствовало о том, что народ не полностью подчинился господствующей христианской идеологии. В образах сказок — великанов и гномов, русалок и эльфов — продолжали жить языческие традиции; фольклорные образы, по мнению Гейне, вели свое происхождение от античных богов и полубогов, обреченных на подпольное существование, превращенных в эпоху христианского средневековья в злых духов и чертей. Борьба между христианским и языческим мировоззрением, запечатленная в древних сказаниях, имела для Гейне величайшее актуальное значение. Язычество означало приятие жизни, стремление к земному счастью, христианство — отрицание жизни, аскетизм, надежду на лучшее в ином мире. Поскольку же вера в потусторонний, лучший мир являлась существенным препятствием к тому, чтобы народ осознал свои возможности и предъявил свои права на лучшую жизнь, преодоление христианского аскетизма, как и буржуазно-идеалистического понимания добродетели, было важнейшей предпосылкой для социального освобождения. Так называемая «эмансипация плоти» не имела у Гейне ничего общего с пассивным эпикуреизмом, наоборот, она была существенным элементом и его сенсуалистической, близкой к материализму философии и его революционных устремлений. Таким образом, баллады Гейне, раскрывая его понимание прошлого, вместе с тем всегда актуальны. Речь идет о праве на земное счастье и тогда, когда поэт рассказывает о том, как рыцарь Олаф, несломленный, принимает смерть, насладившись любовью дочери короля («Рыцарь Олаф»); и тогда, когда поэт описывает раскаяние мужа, убившего изменницу-жену, покорившуюся силе песнопения («Фрау Метта»). Язычество и христианство сталкиваются в поэме «Тангейзер» — свободном переложении старой немецкой народной баллады. Здесь Гейне особенно сильно модернизирует исходный сюжет, превращая поэму в политическую сатиру на современную Германию. Тем самым поэма «Тангейзер» предваряет политическую лирику Гейне сороковых годов. Правда, политические стихотворения Гейнс писал во все периоды творчества. В юные годы он воспевал в еще беспомощных традиционных стихах освободительную войну 1813 года; в двадцатых годах он высмеивал национализм «буршеншафтов», спесь прусских лейтенантов и филистерскую узость бюргеров.