Я вчера еще перо мое точил,
Я вчера еще кипел и возражал;
А сегодня ум мой крылья опустил,
Потому что я боец, а не нахал.
Я краснел бы перед вами и собой,
Если б узника да вздумал уличать.
Поневоле он замолк передо мной
И я должен поневоле замолчать.
Он страдает, оттого что есть семья
Я страдаю, оттого что слышу смех.
Но что значит гордость личная моя,
Если истина страдает больше всех!
Нет борьбы — и ничего не разберешь
Мысли спутаны случайностью слепой,
Стала светом недосказанная ложь,
Недосказанная правда стала тьмой.
Что же делать? и кого теперь винить?
Господа! во имя правды и добра,
Не за счастье буду пить я — буду пить
За свободу мне враждебного пера!
<1866>
ДЕТСКОЕ ГЕРОЙСТВО
Когда я был совсем дитя,
На палочке скакал я;
Тогда героем не шутя
Себя воображал я.
Порой рассказы я читал
Про битвы да походы -
И, восторгаясь, повторял
Торжественные оды.
Мне говорили, что сильней
Нет нашего народа;
Что всех ученей и умней
Поп нашего прихода;
Что всех храбрее генерал,
Тот самый, что всех раньше
На чай с ученья приезжал
К какой-то капитанше.
В парадный день, я помню, был
Развод перед собором -
Коня он ловко осадил
Перед тамбур-мажором.
И с музыкой прошли полки…
А генерал в коляске
Проехал, кончиком руки
Дотронувшись до каски.
Поп был наставником моим
Первейшим из мудрейших.
А генерал с конем своим,
Храбрейшим из первейших.
Я верил славе — и кричал:
Дрожите, супостаты!
Себе врагов изобретал -
И братьев брал в солдаты.
Богатыри почти всегда
Детьми боготворимы,
И гордо думал я тогда,
Что все богатыри мы.
И ничего я не щадил
(Такой уж был затейник!) -
Колосьям головы рубил,
В защиту брал репейник.
Потом трубил в бумажный рог,
Кичась неравным боем.
О! для чего всю жизнь не мог
Я быть таким героем!
<1866>
СПУСТЯ 15 ЛЕТ
Там, где на каменные мысы
Буруны хлещут, а в горах
Сады, плющи и — кипарисы
У светлых лестниц на часах,
Там, где когда-то равнодушный
К весне моих тридцатых лет,
Я не сносил ни лжи бездушной,
Ни деспотизма, ни клевет, -
Не благодатный ветер южный,
Не злого моря бурный вал
Остепенял мой жар недужный,
Мне раны сердца врачевал,
Нет, — я встречал людей с душою,
Счастливых, добрых и простых,
За них мирился я с судьбою
И сердцем счастлив был при них;
Я отдыхал в их тесном круге,
Их ласкам верил как добру,
Я видел брата в каждом друге
И в каждой женщине сестру.
Но и тогда, как будто скован
Их сладко дремлющим умом,
Я втайне не был очарован
Их счастья будничным венцом, ~
Иных людей я жаждал встретить,
Иные страсти испытать,
На зов их трепетом ответить,
Торжествовать иль погибать.
Пора титановских стремлений,
Дух бескорыстного труда
Часы горячих вдохновений,
Куда умчались вы, — куда!
Новорожденные титаны,
Где ваши тени! — я один,
Поклонник ваш, скрывая раны,
Брожу, как тень, среди руин…
В борьбе утраченные силы,
Увы! нескоро оживут…
Молчат далекие могилы, -
Темницы тайн не выдают.
<1866>
ОРЕЛ И ЗМЕЯ
На горах, под метелями,
Где лишь ели одни вечно зелены,
Сел орел на скалу в тень под елями
И глядит — из расселины
Выползает змея, извивается,
И на темном граните змеиная
Чешуя серебром отливается…
У орла гордый взгляд загорается:
Заиграло, знать, сердце орлиное,
"Высоко ты, змея, забираешься! -
Молвил он, — будешь плакать — раскаешься!.."
Но змея ему кротко ответила:
"Из-под камня горючего
Я давно тебя в небе заметила
И тебя полюбила, могучего…
Не пугай меня злыми угрозами,
Нет! — бери меня в когти железные,
Познакомь меня с темными грозами,
Иль умчи меня в сферы надзвездные".
Засветилися глазки змеиные
Тихим пламенем, по-змеиному,
Распахнулися крылья орлиные,
Он прижал ее к сердцу орлиному,