Благослови ты этот звон,
Он не похож на крики света,
Спугнувшего мой лучший сон.
Вечерний звон, и в отдаленье.
Сквозь гул тревоги городской,
Ты мне пророчишь вдохновенье,
Или — могилу и покой?..
Но жизнь и смерти призрак — миру
О чем-то вечном говорят,
И как ни громко пой ты, — лиру
Колокола перезвонят.
Без них, быть может, даже гений
Людьми забудется, как сон,
И будет мир иных явлений,
Иных торжеств и похорон.
<1890>
Вечерний звон (вариант)
На все призывы без отзыва
Идет к концу мой серый день…
И дрогну я, и терпеливо
Жду… Приходи святая тень!
Я к ночи сердцем легковерней,
Я буду верить как-нибудь,
Что ночь, гася мой свет вечерний,
Укажет мне на звездный путь.
Чу! колокол… Душа поэта,
Благослови вечерний звон! —
Похож ли он на крики света,
Спугнувшие мой лучший сон!?
Вечерний звон!.. и в отдалении,
Сквозь гул тревоги городской,
Пророчь мне к ночи вдохновенье,
Или — могилу и покой.
Но жизнь и смерти призрак — миру
О чём-то вечном говорят, —
И как ни громко пой ты, — лиру
Колокола перезвонят.
Без них, в пыли руин забытых,
Исчезнут гении веков…
То будет ад зверей несытых,
Или эдем полубогов…
ЗИМОЙ, В КАРЕТЕ
Вот, на каретных стеклах, в блеске
Огней и в зареве костров,
Из бледных линий и цветов
Мороз рисует арабески;
Бегут на смену темноты
Не фонари, а пятна света,
И катится моя карета
Средь этой мглы и суеты.
Огни, дворцы, базары, лица
И небо — всё заслонено…
Миражем кажется столица,—
Тень сквозь узорное окно
Проносится узорной дымкой;
Клубится пар, и, — мнится мне,
Я сам, как призрак, невидимкой
Уселся в тряской тишине.
Скрипят тяжелые колеса,
Теряя в мгле следы свои;
Меня везут, и нет вопроса:
Бегут ли лошади мои.
Я сам не знаю, где я еду,—
Заботливый слуга страстей,—
Я словно рад ночному бреду,
Воспоминанью давних дней.
И снится мне, — в холодном свете
Еще есть теплый уголок…
Я не один в моей карете…
Вот-вот сверкнул её зрачок…
Я весь в пару её дыханья,—
Как мне тепло на зло зиме!
Как сладостно благоуханье
Весны в морозной полутьме!
Очнулся — и мечта поблёкла,—
Опять, румяный от огней,
Мороз забрасывает стекла
И веет холодом. Злодей!
Он подглядел, как сердце билось,
Любовь и страсти, и мечты,
И вздох мой — всё преобразилось
В кристаллы, звезды и цветы.
Ткань ледяного их узора
Вросла в края звенящих рам,
И нет глазам моим простора,
И нет конца слепым мечтам!
Мечтать и дрогнуть не хочу я,
Но — каждый путь ведет к концу
И скоро, скоро подкачу я
К гостеприимному крыльцу.
ТЕНИ И СНЫ
И свечи загасил, и сразу тени ночи,
Нахлынув, темною толпой ко мне влетели;
Я стал ловить сквозь сон их призрачные очи
И увидал их тьму вокруг моей постели.
Таинственно они мигали и шептались:
"Вот он сейчас заснет, сейчас угомонится…
Давно ль мы страшным сном счастливца любовались,
Авось, веселый сон несчастному приснится.
Глядите, как при нас, во сне, он свеж и молод!
Как может он, любя, и трепетать, и верить!..
А завтра вновь сожмет его житейский холод,
И снова будет он хандрить и лицемерить…
И снова белый день, с утра, своим возвратом
Раскроет бездну зол, вражды, потерь и горя,
Разбудит богача, измятого развратом,
И нищего, что пьет, из-за копейки споря…
А мы умчимся в ночь, обвеянные снами
И грезами живых и мертвых поколений,
И счастья призраки умчатся вместе с нами
Поблеклые цветы весенних вожделений"…
Полуночных теней уловленные речи
Встревожили мой сон и подняли с постели;
Я руку протянул и вновь зажег я свечи;
И тени от меня ушли в углы и щели,
И к окнам хлынули, и на пороге стали
Я видел, при огне, их чуть заметный трепет,
Но то, что я писал, они уж не видали,
А я записывал таинственный их лепет.
1891