В стихотворных «посланиях» Есенин искусно переплавляет бытовой, казалось бы, сугубо прозаический материал, превращая его в достояние лирической поэзии, создавая особую атмосферу интимности, задушевности.
Ю. Н. Тынянов заметил: «Читатель относится к его стихам как к документам, как к письму, полученному по почте от Есенина»[10].
Легко представить себе Есенина среди крестьян, присевшего на завалинку, чтобы вести спокойную беседу. Но вот мы видим поэта если не на трибуне, то за очень ответственным праздничным столом. Стихотворение «1 Мая» (1925) — застольный гимн в честь революционного праздника и тех, кто особенно заслуживает похвального слова. Есенин обращается к трудному для него жанру, к политической лирике. В свое время он написал «Стансы», но стихотворение было недружелюбно встречено в литературных кругах. В первомайских стихах поэт отстаивает свое право писать гражданские стихи. У Есенина и раньше не было нейтральных стихотворений, даже пейзажная лирика пронизана патриотическими мотивами.
Первомайские призывы и лозунги переплавляются в тосты: «За здоровье нефти и за гостей», «За Совнарком», «За рабочих под чью-то речь». Но прежде чем пить «четвертый лишь за себя», Есенин не под «чью-то речь», а по велению сердца предлагает тост за крестьянство:
Так в первомайские стихи 1925 года возвращается нескончаемая крестьянская тема («судьба крестьян»), возвращается в окружении злободневных политических лозунгов. Поэт приравнивает крестьянский вопрос к другим важнейшим политическим проблемам, просит не забывать о нем в дни самые торжественные, за праздничным столом, когда первый бокал поднимается за международный пролетариат и за Совнарком.
Великие русские поэты часто совершали поэтические путешествия на Запад и на Восток, создавали стихи «античные», «восточные», «западнославянские». Проблема национального своеобразия в русской классической поэзии понималась широко, как проблема соседства и взаимодействия разных национальных культур. Есенину тоже довелось совершить воображаемое путешествие в Персию. Поездки в Среднюю Азию, в Баку и на Кавказ не прошли даром. Поэт своими глазами увидел пышную южную природу и самобытные народные нравы, он там нашел великолепие красок и богатство человеческих переживаний. Есенин не только учился у Саади, но и сам многое угадал, почувствовал и сумел как бы перенестись в голубую Персию, создать изумительный по музыкальности и живости описаний цикл стихотворений «Персидские мотивы». Но и тут постоянно ощущается Россия, слышны голоса народных песен. Пери напоминают рязанских девушек. В стихотворении «Никогда я не был на Босфоре…» самобытный Восток и столь же самобытная русская деревня — в одной поэтической строке, рядом в сознании и в чувствах поэта, хотя и разделены большими расстояниями.
Кажется, ничто теперь не омрачало жизнь поэта. Пребывание в Баку, беседа с С. М. Кировым, прилив творческих сил, напряженная работа над новыми стихами. Поэт снова готовится к серьезной встрече с жизнью:
Есенин пробует силы свои в разных поэтических жанрах, стремится создать стихи большого политического содержания, обращается к историко-революционной теме. Такова замечательная «Баллада о двадцати шести», о расстрелянных бакинских комиссарах. В январе 1925 года была закончена поэма «Анна Снегина». О революции и гражданской войне поэт рассказывает словами самого народа, со знанием крестьянской психологии, социальных проблем, классовых противоречий. Село Радово и деревня Криуши — частица необъятной России. Здесь происходят события всероссийского значения. Поэт уловил самое существенное в крестьянских разговорах: толкуют о «новых законах», о ленинском декрете, объявлявшем крестьян хозяевами натруженной земли. Теперь Есенин не чувствует себя одиноким, наоборот, в шумной толпе он свой человек. С ним беседуют, как со старым знакомым, и ждут от него ответа на волнующие вопросы.
Это самая высшая похвала поэту. Есенин на этот раз пошел в народ вполне подготовленным, на все крестьянские вопросы он отвечает уверенно и с большим политическим тактом. Когда крестьяне спросили о Ленине, он ответил в двух словах.
Есенин один из первых в советской поэзии показал крестьянина, учреждавшего советскую власть на селе. Два брата Оглоблиных — два человеческих характера, выхваченных из гущи народной жизни. Поэма «Анна Снегина» не случайно возвращает нас к самым радужным переживаниям, к лирике, возмужавшей, обогащенной новыми впечатлениями. Путешествие в деревню завершается радостными, раздольными стихами, прославляющими неувядающую молодость и широкие деревенские просторы. Есенин как будто собрал в заключительной части поэмы все прежние образы и мотивы, объединил их, довел до художественного синтеза, еще раз напомнил о тех неисчерпаемых богатствах, которые скрыты в русской деревне.
Три крупнейших поэта эпохи — Маяковский, Блок и Есенин — оказались в конечном итоге в одном строю, вместе работали в советской поэзии. Трудно, просто невозможно было состязаться с Маяковским, уверенно шагавшим по центральным проспектам истории, состязаться в поэзии громкой, публицистической, в поэзии высокого поэтического и гражданского напряжения. Из поэтов старшего поколения более других важен был для Есенина именно Александр Блок. Соединение глубокого лиризма с гражданской тревогой, порой трагическая душевная разорванность, упорные размышления над судьбой России, сердечная связь с русским историческим прошлым, связь и грустная и радостная, — все это сближало обоих поэтов. Есенин культивировал блоковские «дольники», предоставляя им еще большую метрическую вольность. Отличала Есенина от Блока большая эмоциональная порывистость, какая-то особая непосредственность, отсутствие всякой дистанции между поэтом и его лирическими героями. В лирике Есенин удивительно естествен, как будто он беседует наедине, рассказывает о самом сокровенном, без всяких условностей, не думая о внешних эффектах, не сгущая красок. В самых драматических стихах, посвященных незавершенной или разбившейся любви, поэт принимает вину на себя, облагораживает переживания, оставляет самые теплые, хотя и омраченные невзгодами воспоминания.
Есенин позволял себе вольности против принятых в литературной среде эстетических идеалов, порой довольно дерзкие выходки. Но и в этой словесной и эмоциональной дерзости он не выходил за пределы лиризма и нравственного самоочищения. Только в «Москве кабацкой» его стихи срываются на «жестокий» романс, иногда начинают звучать слишком надрывно.
Лирика Есенина, щедрая, доверительная, доброй своей частью обращена к природе, к ее бесценным дарам. Нужно было обладать тонкой наблюдательностью, чтобы даже частное и на первый взгляд неяркое явление превратить в пышную картину русской зимы.
Стихотворение «Пороша» начинается с описания зимней дороги: