Выбрать главу
* * *
Как ты бесхитростна! Ни в речи, ни во взоре Нет фальши. Ты сердца влечешь не красотой, Но каждому милы твой голос, облик твой, Царицей ты глядишь в пастушеском уборе. Вчера текли часы в веселье, в песнях, в. споре, Твоих ровесниц был прелестен резвый рой. Один их восхвалял, и порицал другой. Но ты вошла — и все, как в храме, смолкло вскоре. Не так ли на балу, когда оркестр гремел И буйно все неслось и мчалось в шумном зале. Внезапно танца вихрь застыл и онемел, И стихла музыка, и гости замолчали, И лишь поэт сказал: "То ангел пролетел!" Его почтили все — не все его узнали.
СВИДАНИЕ В ЛЕСУ
"Так поздно! Где ты был?" — "Я шел почти вслепую: Луна за тучами, и лес окутан тьмой. Ждала, скучала ты?" — "Неблагодарный мой! Я здесь давно — я жду, скучаю и тоскую!" "Дай руку мне, позволь, я ножку поцелую. Зачем ты вся дрожишь?" — "Мне страшно — мрак ночной, Шум ветра, крики сов… Ужели грех такой, Что мы с тобой вдвоем укрылись в глушь лесную?" "Взгляни в мои глаза, иль ты не веришь им? Но может ли порок быть смелым и прямым? И разве это грех — беседовать с любимым? Я так почтителен, так набожно смотрю И так молитвенно с тобою говорю, Как будто не с земным, а с божьим херувимом".
* * *
Осудит нас Тартюф и осмеет Ловлас: Мы оба молоды, желанием томимы, И в этой комнате одни, никем не зримы, Но ты — в слезах, а я не поднимаю глаз. Гоню соблазны прочь, а ты, ты всякий раз Бряцаешь цепью той, что рок неумолимый Нести назначил нам, — и мы, судьбой гонимы, Не знаем, что в сердцах, что в помыслах у нас. Восторгом ли назвать иль мукой жребий мой? Твои объятия, твой поцелуй живой Ужель, о милая, могу назвать мученьем? Но если в час любви рыдаем мы с тобой И если каждый вздох предсмертным стал томленьем, Могу ли я назвать все это наслажденьем?
УТРО И ВЕЧЕР
В венце багряных туч с востока солнце встало, Луна на западе печальна и бледна, Фиалка клонится, росой отягчена, А роза от зари румянцем запылала. И златокудрая Лаура мне предстала В окне, а я стоял, поникший, у окна. "Зачем вы все грустны — фиалка, и луна, И ты, возлюбленный?" — так мне она сказала. Я вечером пришел, едва ниспала мгла, Луна восходит ввысь, румяна и светла, Фиалка ожила от сумрака ночного. И ты, любимая, ты, нежная, в окне, Вдвойне прекрасная, теперь сияешь мне, А я у ног твоих тоскую молча снова.
К НЕМАНУ
Где струи прежние, о Неман мой родной? Как в детстве я любил их зачерпнуть горстями! Как в юности любил, волнуемый мечтами, Ища покоя, плыть над зыбкой глубиной! Лаура, гордая своею красотой, Гляделась в их лазурь, увив чело цветами, И отражение возлюбленной слезами Так часто я мутил, безумец молодой! О Неман, где они, твои былые воды? Где беспокойные, но сладостные годы, Когда надежды все в груди моей цвели, Где пылкой юности восторги и обеты, Где вы, друзья мои, и ты, Лаура, где ты? Все, все прошло, как сон… лишь слезы не прошли. охотник Я слышал, у реки охотник молодой Вздыхал, остановись в раздумий глубоком: "Когда б, невидимый, я мог единым оком, Прощаясь навсегда с любимою страной, Увидеть милую!" Чу! Кто там за рекой? Его Диана? Да! Она в плаще широком Несется на коне — и стала над потоком, Но обернулась вдруг… глядит… Иль там другой? Охотник побледнел, дрожа, к стволу прижался, Глазами Каина смотрел и усмехался.. Забил заряд, — в лице и страх и торжество, Вновь опустил ружье, на миг заколебался, Увидел пыль вдали и вскинул — ждет его! Навел… все ближе пыль… и нет там никого.
РЕЗИНЬЯЦИЯ
Несчастен, кто, любя, взаимности лишен, Несчастней те, чью грудь опустошенность гложет, Но всех несчастней тот, кто полюбить не может И в памяти хранит любви минувшей сон. О прошлом он грустит в кругу бесстыдных жен, И если чистая краса его встревожит, Он чувства мертвые у милых ног не сложит, К одеждам ангела не прикоснется он. И вере и любви равно далекий ныне, От смертной он бежит, не подойдет к богине, Как будто сам себе он приговор изрек. И сердце у него — как древний храм в пустыне, Где все разрушил дней неисчислимый бег, Где жить не хочет бог, не смеет — человек.
К***
Ты смотришь мне в глаза, страшись, дитя, их взгляда: То взгляд змеи, в нем смерть невинности твоей. Чтоб жизни не проклясть, беги, беги скорей, Пока не обожгло тебя дыханьем яда. Верь, одиночество — одна моя отрада, И лишь правдивость я сберег от юных дней, Так мне ль судьбу твою сплести с судьбой моей И сердце чистое обречь на муки ада! Нет, унизительно обманом брать дары! Ты лишь в преддверии девической поры, А я уже отцвел, страстями опаленный. Меня могила ждет, тебя зовут пиры… Обвей же, юный плющ, раскидистые клены, Пусть обнимает терн надгробные колонны!
* * *
Впервые став рабом, клянусь, я рабству рад. Все мысли о тебе, но мыслям нет стесненья, Все сердце — для тебя, но сердцу нет мученья, Гляжу в глаза твои — и радостен мой взгляд. Не раз я счастьем звал часы пустых услад, Не раз обманут был игрой воображенья, Соблазном красоты иль словом обольщенья, Но после жребий свой я проклинал стократ. Я пережил любовь, казалось, неземную, Пылал и тосковал, лил слезы без конца. А ныне все прошло, не помню, не тоскую, Ты счастьем низошла в печальный мир певца. Хвала творцу, что мне послал любовь такую, Хвала возлюбленной, открывшей мне творца!
* * *
Мне грустно, милая! Ужели ты должна Стыдиться прошлого и гнать воспоминанья? Ужель душа твоя за все свои страданья Опустошающей тоске обречена? Иль в том была твоя невольная вина, Что выдали тебя смущенных глаз признанья, Что мне доверила ты честь без колебанья И в стойкости своей была убеждена? Всегда одни, всегда ограждены стенами, С любовной жаждою, с безумными мечтами Боролись долго мы — но не хватило сил. Все алтари теперь я оболью слезами Не для того, чтоб грех создатель мне простил. Но чтобы мне твоим раскаяньем не мстил!
ДОБРЫЙ ДЕНЬ!
День добрый! Дремлешь ты, и дух двоится твой: Он здесь — в лице твоем, а там — в селеньях рая. Так солнце делится, близ тучи проплывая: Оно и здесь и там — за дымкой золотой. Но вот блеснул зрачок, еще от сна хмельной: Вздохнула, — как слепит голубизна дневная! А мухи на лицо садятся, докучая. День добрый! В окнах свет, и, видишь, я с тобой. Не с тем к возлюбленной спешил я, но не скрою: Внезапно оробел пред сонной красотою. Скажи, прогнал твой сон тревог вчерашних тень? День добрый! Протяни мне руку! Иль не стою? Велишь — и я уйду! Но свой наряд надень И выходи скорей. Услышишь: добрый день!
СПОКОЙНОЙ НОЧИ!
Спокойной ночи! Спи! Я расстаюсь с тобой. Пусть ангелы тебе навеют сновиденье. Спокойной ночи! Спи! Да обретешь забвенье! И сердцу скорбному желанный дашь покой. И пусть от каждого мгновения со мной Тебе запомнится хоть слово, хоть движенье, Чтоб, за чертой черту, в своем воображенье Меня ты вызвала из темноты ночной! Спокойной ночи! Дай в глаза твои взглянуть, В твое лицо… Нельзя? Ты слуг позвать готова? Спокойной ночи! Дай, я поцелую грудь! Увы, застегнута!.. О, не беги, два слова! Ты дверь захлопнула… Спокойной ночи снова! Сто раз шепчу я: "Спи", — чтоб не могла уснуть.
ДОБРЫЙ ВЕЧЕР
О добрый вечер, ты обворожаешь нас! Ни пред разлукой, в миг прощания ночного, Ни в час, когда заря торопит к милой снова, Не умиляюсь я, как в тот прекрасный час, Когда на небесах последний луч погас, И ты, что целый день таить свой жар готова, Лишь вспыхивая вдруг, не проронив ни слова, То вздохом говоришь, то блеском нежных глаз! День добрый, восходи, даруй нам свет небесный И людям озаряй их жизни труд совместный, Ночь добрая, укрыть любовников спеши, В их чаши лей бальзам забвения чудесный! Ты, добрый вечер, друг взволнованной души, Красноречивый взор влюбленных притуши!
К Д. Д.

Визит

Едва я к ней войду, подсяду к ней — звонок! Стучится в дверь лакей, — неужто визитеры? Да, это гость, и вот — поклоны, разговоры… Ушел, но черт несет другого на порог! Капканы бы для них расставить вдоль дорог, Нарыть бы волчьих ям, — бессильны все затворы! Ужель нельзя спастись от их проклятой своры? О, если б я удрать на край вселенной мог! Докучливый глупец! Мне дорог каждый миг, А он, он все сидит и чешет свой язык… Но вот он привстает… ух, даже сердце бьется! Вот встал, вот натянул перчатку наконец, Вот шляпу взял… ура! уходит!.. О творец! Погибли все мечты: он сел, он остается!
ВИЗИТЕРАМ
Чтоб милым гостем быть, послушай мой совет: Не вваливайся в дом с непрошенным докладом О том, что знают все: что хлеб побило градом, Что в Греции — мятеж, а где-то был банкет. И если ты застал приятный tete-a-tete, Заметь, как встречен ты: улыбкой, хмурым взглядом, И как сидят они, поодаль или рядом, Не смущены ль они, в порядке ль туалет. И если видишь ты: прелестнейшая панна, Хоть вовсе не смешно, смеется непрестанно, А кавалер молчит, скривив улыбкой рот, То взглянет на часы, то ерзать вдруг начнет, Так слушай мой совет: откланяйся нежданно! И знаешь ли, когда прийти к ним? Через год!
ПРОЩАНИЕ

К Д. Д.