* * *
Как ты бесхитростна! Ни в речи, ни во взоре
Нет фальши. Ты сердца влечешь не красотой,
Но каждому милы твой голос, облик твой,
Царицей ты глядишь в пастушеском уборе.
Вчера текли часы в веселье, в песнях, в. споре,
Твоих ровесниц был прелестен резвый рой.
Один их восхвалял, и порицал другой.
Но ты вошла — и все, как в храме, смолкло вскоре.
Не так ли на балу, когда оркестр гремел
И буйно все неслось и мчалось в шумном зале.
Внезапно танца вихрь застыл и онемел,
И стихла музыка, и гости замолчали,
И лишь поэт сказал: "То ангел пролетел!"
Его почтили все — не все его узнали.
СВИДАНИЕ В ЛЕСУ
"Так поздно! Где ты был?" — "Я шел почти вслепую:
Луна за тучами, и лес окутан тьмой.
Ждала, скучала ты?" — "Неблагодарный мой!
Я здесь давно — я жду, скучаю и тоскую!"
"Дай руку мне, позволь, я ножку поцелую.
Зачем ты вся дрожишь?" — "Мне страшно — мрак ночной,
Шум ветра, крики сов… Ужели грех такой,
Что мы с тобой вдвоем укрылись в глушь лесную?"
"Взгляни в мои глаза, иль ты не веришь им?
Но может ли порок быть смелым и прямым?
И разве это грех — беседовать с любимым?
Я так почтителен, так набожно смотрю
И так молитвенно с тобою говорю,
Как будто не с земным, а с божьим херувимом".
* * *
Осудит нас Тартюф и осмеет Ловлас:
Мы оба молоды, желанием томимы,
И в этой комнате одни, никем не зримы,
Но ты — в слезах, а я не поднимаю глаз.
Гоню соблазны прочь, а ты, ты всякий раз
Бряцаешь цепью той, что рок неумолимый
Нести назначил нам, — и мы, судьбой гонимы,
Не знаем, что в сердцах, что в помыслах у нас.
Восторгом ли назвать иль мукой жребий мой?
Твои объятия, твой поцелуй живой
Ужель, о милая, могу назвать мученьем?
Но если в час любви рыдаем мы с тобой
И если каждый вздох предсмертным стал томленьем,
Могу ли я назвать все это наслажденьем?
УТРО И ВЕЧЕР
В венце багряных туч с востока солнце встало,
Луна на западе печальна и бледна,
Фиалка клонится, росой отягчена,
А роза от зари румянцем запылала.
И златокудрая Лаура мне предстала
В окне, а я стоял, поникший, у окна.
"Зачем вы все грустны — фиалка, и луна,
И ты, возлюбленный?" — так мне она сказала.
Я вечером пришел, едва ниспала мгла,
Луна восходит ввысь, румяна и светла,
Фиалка ожила от сумрака ночного.
И ты, любимая, ты, нежная, в окне,
Вдвойне прекрасная, теперь сияешь мне,
А я у ног твоих тоскую молча снова.
К НЕМАНУ
Где струи прежние, о Неман мой родной?
Как в детстве я любил их зачерпнуть горстями!
Как в юности любил, волнуемый мечтами,
Ища покоя, плыть над зыбкой глубиной!
Лаура, гордая своею красотой,
Гляделась в их лазурь, увив чело цветами,
И отражение возлюбленной слезами
Так часто я мутил, безумец молодой!
О Неман, где они, твои былые воды?
Где беспокойные, но сладостные годы,
Когда надежды все в груди моей цвели,
Где пылкой юности восторги и обеты,
Где вы, друзья мои, и ты, Лаура, где ты?
Все, все прошло, как сон… лишь слезы не прошли. охотник
Я слышал, у реки охотник молодой
Вздыхал, остановись в раздумий глубоком:
"Когда б, невидимый, я мог единым оком,
Прощаясь навсегда с любимою страной,
Увидеть милую!" Чу! Кто там за рекой?
Его Диана? Да! Она в плаще широком
Несется на коне — и стала над потоком,
Но обернулась вдруг… глядит… Иль там другой?
Охотник побледнел, дрожа, к стволу прижался,
Глазами Каина смотрел и усмехался..
Забил заряд, — в лице и страх и торжество,
Вновь опустил ружье, на миг заколебался,
Увидел пыль вдали и вскинул — ждет его!
Навел… все ближе пыль… и нет там никого.
РЕЗИНЬЯЦИЯ
Несчастен, кто, любя, взаимности лишен,
Несчастней те, чью грудь опустошенность гложет,
Но всех несчастней тот, кто полюбить не может
И в памяти хранит любви минувшей сон.
О прошлом он грустит в кругу бесстыдных жен,
И если чистая краса его встревожит,
Он чувства мертвые у милых ног не сложит,
К одеждам ангела не прикоснется он.
И вере и любви равно далекий ныне,
От смертной он бежит, не подойдет к богине,
Как будто сам себе он приговор изрек.
И сердце у него — как древний храм в пустыне,
Где все разрушил дней неисчислимый бег,
Где жить не хочет бог, не смеет — человек.
К***
Ты смотришь мне в глаза, страшись, дитя, их взгляда:
То взгляд змеи, в нем смерть невинности твоей.
Чтоб жизни не проклясть, беги, беги скорей,
Пока не обожгло тебя дыханьем яда.
Верь, одиночество — одна моя отрада,
И лишь правдивость я сберег от юных дней,
Так мне ль судьбу твою сплести с судьбой моей
И сердце чистое обречь на муки ада!
Нет, унизительно обманом брать дары!
Ты лишь в преддверии девической поры,
А я уже отцвел, страстями опаленный.
Меня могила ждет, тебя зовут пиры…
Обвей же, юный плющ, раскидистые клены,
Пусть обнимает терн надгробные колонны!
* * *
Впервые став рабом, клянусь, я рабству рад.
Все мысли о тебе, но мыслям нет стесненья,
Все сердце — для тебя, но сердцу нет мученья,
Гляжу в глаза твои — и радостен мой взгляд.
Не раз я счастьем звал часы пустых услад,
Не раз обманут был игрой воображенья,
Соблазном красоты иль словом обольщенья,
Но после жребий свой я проклинал стократ.
Я пережил любовь, казалось, неземную,
Пылал и тосковал, лил слезы без конца.
А ныне все прошло, не помню, не тоскую,
Ты счастьем низошла в печальный мир певца.
Хвала творцу, что мне послал любовь такую,
Хвала возлюбленной, открывшей мне творца!
* * *
Мне грустно, милая! Ужели ты должна
Стыдиться прошлого и гнать воспоминанья?
Ужель душа твоя за все свои страданья
Опустошающей тоске обречена?
Иль в том была твоя невольная вина,
Что выдали тебя смущенных глаз признанья,
Что мне доверила ты честь без колебанья
И в стойкости своей была убеждена?
Всегда одни, всегда ограждены стенами,
С любовной жаждою, с безумными мечтами
Боролись долго мы — но не хватило сил.
Все алтари теперь я оболью слезами
Не для того, чтоб грех создатель мне простил.
Но чтобы мне твоим раскаяньем не мстил!
ДОБРЫЙ ДЕНЬ!
День добрый! Дремлешь ты, и дух двоится твой:
Он здесь — в лице твоем, а там — в селеньях рая.
Так солнце делится, близ тучи проплывая:
Оно и здесь и там — за дымкой золотой.
Но вот блеснул зрачок, еще от сна хмельной:
Вздохнула, — как слепит голубизна дневная!
А мухи на лицо садятся, докучая.
День добрый! В окнах свет, и, видишь, я с тобой.
Не с тем к возлюбленной спешил я, но не скрою:
Внезапно оробел пред сонной красотою.
Скажи, прогнал твой сон тревог вчерашних тень?
День добрый! Протяни мне руку! Иль не стою?
Велишь — и я уйду! Но свой наряд надень
И выходи скорей. Услышишь: добрый день!
СПОКОЙНОЙ НОЧИ!
Спокойной ночи! Спи! Я расстаюсь с тобой.
Пусть ангелы тебе навеют сновиденье.
Спокойной ночи! Спи! Да обретешь забвенье!
И сердцу скорбному желанный дашь покой.
И пусть от каждого мгновения со мной
Тебе запомнится хоть слово, хоть движенье,
Чтоб, за чертой черту, в своем воображенье
Меня ты вызвала из темноты ночной!
Спокойной ночи! Дай в глаза твои взглянуть,
В твое лицо… Нельзя? Ты слуг позвать готова?
Спокойной ночи! Дай, я поцелую грудь!
Увы, застегнута!.. О, не беги, два слова!
Ты дверь захлопнула… Спокойной ночи снова!
Сто раз шепчу я: "Спи", — чтоб не могла уснуть.
ДОБРЫЙ ВЕЧЕР
О добрый вечер, ты обворожаешь нас!
Ни пред разлукой, в миг прощания ночного,
Ни в час, когда заря торопит к милой снова,
Не умиляюсь я, как в тот прекрасный час,
Когда на небесах последний луч погас,
И ты, что целый день таить свой жар готова,
Лишь вспыхивая вдруг, не проронив ни слова,
То вздохом говоришь, то блеском нежных глаз!
День добрый, восходи, даруй нам свет небесный
И людям озаряй их жизни труд совместный,
Ночь добрая, укрыть любовников спеши,
В их чаши лей бальзам забвения чудесный!
Ты, добрый вечер, друг взволнованной души,
Красноречивый взор влюбленных притуши!
К Д. Д.
Визит
Едва я к ней войду, подсяду к ней — звонок!
Стучится в дверь лакей, — неужто визитеры?
Да, это гость, и вот — поклоны, разговоры…
Ушел, но черт несет другого на порог!
Капканы бы для них расставить вдоль дорог,
Нарыть бы волчьих ям, — бессильны все затворы!
Ужель нельзя спастись от их проклятой своры?
О, если б я удрать на край вселенной мог!
Докучливый глупец! Мне дорог каждый миг,
А он, он все сидит и чешет свой язык…
Но вот он привстает… ух, даже сердце бьется!
Вот встал, вот натянул перчатку наконец,
Вот шляпу взял… ура! уходит!.. О творец!
Погибли все мечты: он сел, он остается!
ВИЗИТЕРАМ
Чтоб милым гостем быть, послушай мой совет:
Не вваливайся в дом с непрошенным докладом
О том, что знают все: что хлеб побило градом,
Что в Греции — мятеж, а где-то был банкет.
И если ты застал приятный tete-a-tete,
Заметь, как встречен ты: улыбкой, хмурым взглядом,
И как сидят они, поодаль или рядом,
Не смущены ль они, в порядке ль туалет.
И если видишь ты: прелестнейшая панна,
Хоть вовсе не смешно, смеется непрестанно,
А кавалер молчит, скривив улыбкой рот,
То взглянет на часы, то ерзать вдруг начнет,
Так слушай мой совет: откланяйся нежданно!
И знаешь ли, когда прийти к ним? Через год!
ПРОЩАНИЕ
К Д. Д.