И вовсе перестал он думать.
Ни в голове его, ни в сердце
Ни чувств, ни мыслей не осталось.
Сидел, как статуя, недвижно,
Смотрел он молча в очи ночи,
Заполнившей его темницу.
Застыли, омертвели члены,
И голова его склонилась,
И начал он терять сознанье,
И навзничь он упал на камни.
Заснул ли? Потерял ли намять?
Лежал он долго без движенья.
И вдруг,
Как будто поднят взрывом
Или железом раскаленным
Ожжен, вскочил с таким он воплем,
Что даже стены застонали:
«Куда ты? Стой!»
Простер он руки,
Как будто что то обнимая,
И снова рухнул на скамейку
Он, обессилев. И застыли
В его очах большие слезы.
И, будто выдыхая душу,
Он прошептал:
«Ушла. Исчезла!
Теперь всему конец. Свершилось!»
Что сталось? Кто его покинул?
Что кончилось? Приснилось что-то?
Нет. Было то не сновиденье,
И все ж не явь!
Перед Сильвестром
Явилось женщины виденье,
В котором он узнал супругу.
Она, она к нему склонилась
И на ухо ему шепнула:
«Господь с тобой! Я — отстрадала!»
Поцеловала и исчезла.
И он вскочил. Глаза раскрылись,
Но все ж ее он видел, видел
Еще мгновенье. Вслед за этим
Сгустилась тьма еще ужасней,
Как после молнии бывает.
«Господь с тобой! Я — отстрадала!»
Он вспомнил этот мертвый голос,
Он понял: больше не придется
Услышать этот голос нежный.
«Господь с тобой! Я — отстрадала!»
«Господь с тобой! Под страшным вихрем
Ты, ветвь души моей, сломилась!
С цветущей ветвью вихрь умчался, —
Зачем он дерево оставил?
Пусть вывернет меня он с корнем
И унесет за ветвью следом!
Пусть я найду тебя увядшей,
Чтоб весь остаток этой жизни
Проплакать у святых развалин.
За жизнь я больше не цепляюсь —
Я жизни цель уже утратил:
Была ты целью этой жизни!
Ведь для тебя я жил на свете,
Благодаря тебе и жил я,
О ты, любви моей богиня!
Действительность — лишь только ты,
А человечество, свобода —
Ведь это все слова пустые,
Лишь призраки, во имя коих
Бороться могут лишь безумцы!
Ты, только ты реальность жизни,
Ты — явь, любви моей богиня!
И ты потеряна навеки!
И если я, как крот, разрою
Всю землю — не найду тебя я!
Ты только прах, как все другое,
Такой же и ничем не лучше!
Среди других ты растворишься,
Как будто зверь или растенье!
Но даже и утрату эту,
Всю тяжесть эту понесу я,
До той поры пока не рухну,
Лишь удалось бы попрощаться
И ей сказать одно лишь слово,
Одно коротенькое слово!
Конец, конец! Ведь даже это
Господь мне не позволил сделать…
Как беспощаден бог небесный!
А человек, глупец ничтожный,
Склоняет перед ним колени,
Зовет отцом и обожает…
Нет! Ты — тиран, господь небесный!
Я шлю тебе свое проклятье.
Сидишь ты на небесном троне,
В своем величье хладнокровном
Земным тиранам уподобясь,
Сидишь, господствуя кичливо,
И, что ни день, зари лучами
И кровью из сердец разбитых
Окрашиваешь тусклый пурпур
Давно уж выцветшего трона!
Ты хуже всякого тирана!
Будь проклят! Так же, как отрекся
Ты от меня, я отрекаюсь
И от тебя! Пусть будет меньше
Одним рабом! Возьми обратно
Жизнь, что швырнул мне как подачку!
Бери назад! Отдай другому!
Пускай другой в ней прозябает!
Меня не тешит жизнь-подачка!
Я под ноги тебе бросаю
Всю эту жизнь! Пусть разобьется
Она, как черенок негодный!»