И из оркестра нашего
Летело на простор:
— Валяй, давай — вынашивай
Отвагу и упор…
Украинская ведьма,
Шалишь и не уйдешь,
Даешь, даешь Каледина,
Юденича даешь…
Но я теперь постарше,
И по полям окрест
Не бьет походным маршем
Оскаленный оркестр…
Не звякает железо,
Вокзальные звонки,
Отпела «Марсельеза»,
Не грохают клинки…
Приду и руки вымою
От гари заводской, —
Хорошую, любимую
Встречаю за рекой.
И петь себя заставлю,
Как не певал давно, —
За Невскою заставою
По вечерам в кино.
И под шальную музыку
Почудилось сквозь дым —
Родная сабля узкая
И кольчики узды.
Не потому ль, товарищи,
Лицо мое бело?
Товарищи, давай еще
Припомним о былом.
Почет неделям старым, —
Под боевой сигнал
Ударим по гитарам
«Интернационал».
И над шурум-бурумом
В неведомую даль
Заплавала по струнам
Хорошая печаль.
Лицо в крови не мокло,
И сердце не рвалось,—
Пропели пули около
В дыму седых волос…
Спокойная уже у нас
Отбитая страна.
За эту задушевность
Благодарю, струна!
Уходит наше старое
И бьет перед концом
Задумчивой гитарою
И девичьим лицом.
Дай эту ласку милую,
Как девушку весной,
Сегодня этот мир — ее,
И даже я — не свой.
2
Ах, бога ради — арию
Из оперы!..
И вот
Страдает Страдивариус,
Любимую зовет.
Шелка бушуют вместо вьюг, —
Она идет ко мне,
И декорации встают,
И рампа вся в огне.
Поет она,
Горит она,
Руки заломив,
Татьяна, Маргарита,
Тамара, Суламифь.
И ждет уже венков она,
Чтоб слава зашипела
Под звуками Бетховена,
Шуберта, Шопена.
Мне душно…
Разрываю свитр
И плачу и тоскую:
— Ошиблись, композитор, вы!
Я не люблю такую!
А музыка еще полна,
Полна последним скрипом,
Но палочка упала на пол,
Срывая голос скрипкам.
Ах, тишина моя!
И вот
Все звезды заморозило.
Другая милая идет
Через поля и озеро —
Простая песня-дéвица
Дорогой столбовой —
Медведица, метелица.
Звенят над головой
Леса мои с волчатами, —
Зверья полна земля.
Идут они,
Ворчат они,
Хвостами шевеля.
… … … … …
И только там сгорит она,
Руки заломив,
Татьяна, Маргарита,
Тамара, Суламифь.
1927
Последнее письмо
На санных путях,
овчинами хлопая,
Ударили заморозки.
Зима.
Вьюжит метель.
Тяжелые хлопья
Во первых строках моего письма.
А в нашей губернии лешие по лесу
Снова хохочут, еле дыша,
И яблони светят,
И шелк по поясу,
И нет ничего хорошей камыша.
И снова девчонка
сварила варенье.
И плачет девчонка,
девчонка в бреду,
Опять перечитывая стихотворенье
О том, что я —
никогда не приду.
И старую сóсну скребут медвежата —
Мохнатые звери.
Мне душно сейчас.
Последняя песня тоскою зажата,
И высохло слово,
на свет просочась.
И нет у меня
никакого решенья.
Поют комсомолки на том берегу,
Где кабель
высокого напряженья
Тяжелой струей ударяет в реку.
Парнишка, наверное, этот,
глотая
Горячую копоть,
не сходит с ума.
Покуда вьюга
звенит золотая
Во первых строках моего письма.
Какую найду небывалую пользу,
Опять вспоминая,
еле дыша,
Что в нашей губернии
лешие по лесу.
И нет ничего хорошей камыша?
И девушка,
что наварила варенья
В исключительно плодородном году,
Вздохнет от печального стихотворенья
И снова поверит, что я не приду.
И плачет, и плачет, платок вышивая,
Травинку спеша пережевывая…
И жизнь твоя — песенка неживая,
Темная,
камышовая.