Гость от дождя убрал кошелку в хату
И, сев на лавку, стих и погрустнел:
Знать, люди, вправду, будут жить богато,
Как жить он, может, больше всех хотел.
1933
«Рожь отволновалась…»
Рожь отволновалась.
Дым прошел.
Налило зерно до половины.
Колос мягок, но уже тяжел,
И уже в нем запах есть овинный…
1933
Братья
Лет семнадцать тому назад
Были малые мы ребятишки.
Мы любили свой хутор,
Свой сад.
Свой колодец,
Свой ельник и шишки.
Нас отец, за ухватку любя,
Называл не детьми, а сынами.
Он сажал нас обапол себя
И о жизни беседовал с нами.
— Ну, сыны?
Что, сыны?
Как, сыны? —
И сидели мы, выпятив груди, —
Я с одной стороны,
Брат с другой стороны,
Как большие, женатые люди.
Но в сарае своем по ночам
Мы вдвоем засыпали несмело.
Одинокий кузнечик сверчал,
И горячее сено шумело…
Мы, бывало, корзинки грибов,
От дождя побелевших, носили.
Ели желуди с наших дубов —
В детстве вкусные желуди были!..
Лет семнадцать тому назад
Мы друг друга любили и знали.
Что ж ты, брат?
Как ты, брат?
Где ж ты, брат?
На каком Беломорском канале?
1933
Новое озеро
Сползли подтеки красноватой глины
По белым сваям, вбитым навсегда.
II вот остановилась у плотины
Пугливая весенняя вода.
И вот уже гоняет волны ветер
На только что затопленном лугу.
И хутор со скворечней не заметил,
Как очутился вдруг на берегу.
Кругом поля ровней и ближе стали.
В верховье где-то мостик всплыл худой,
И лодка пробирается кустами,
Дымя ольховой пылью над водой.
А у сторожки, на бугре высоком,
Подрублена береза, и давно
Долбленое корытце светлым соком —
Березовиком — до краев полно…
Сидит старик с ведерком у обрыва,
Как будто тридцать лет он здесь живет.
— Что делаешь? — Взглянул неторопливо:
— Пускаю, малец, рыбу на развод…
Про паводок, про добрую погоду,
Про все дела ведет охотно речь.
И вкусно курит, сплевывая в воду,
Которую приставлен он стеречь.
И попросту собой доволен сторож,
И все ему доступны чудеса:
Понадобится — сделает озера,
Понадобится — выстроит здесь город
Иль вырастит зеленые леса.
1934
«Тревожно-грустное ржанье коня…»
Тревожно-грустное ржанье коня,
Неясная близость спящего дома…
Здесь и собаки не помнят меня
И петухи поют незнакомо.
Но пахнет, как в детстве, — вишневой корой,
Хлевами, задворками и погребами,
Болотцем, лягушечьей икрой,
Пеньковой кострой
И простывшей баней…
1934
Мужичок горбатый
Эту песню Филиппок
Распевал когда-то:
Жил на свете мужичок,
Маленький, горбатый.
И согласно песне той,
Мужичок горбатый
Жил беспечно, как святой
Ни коня, ни хаты.
В батраки к попу ходил
В рваных лапоточках,
Попадью с ума сводил
И попову дочку.
Он не сеял и не жал,
Каждый день обедал.
Поп грехи ему прощал,
Ничего не ведал.
Пел на свадьбах Филиппок
По дворам богатым:
Жил на свете мужичок,
Маленький, горбатый.