Но все ж знакомые места,
Как будто край родной.
— А где-то здесь деревня та? —
Сказал товарищ мой.
Я промолчал, и он умолк,
Прервался разговор.
А я б и сам добавить мог,
Сказать: — А где тот двор?
Где хата наша и крыльцо
С ведерком на скамье?
И мокрое от слез лицо,
Что снилося и мне?..
Дымком несет в рядах колонн
От кухни полевой.
И вот деревня с двух сторон
Дороги боевой.
Неполный ряд домов-калек,
Покинутых с зимы.
И там на ужин и ночлег
Расположились мы.
И два бойца вокруг глядят,
Деревню узнают,
Где много дней тому назад
Нашли они приют.
Где печь для них, как для родных,
Топили в ночь тайком.
Где, уважая отдых их,
Ходили босиком.
Где ждали их потом с мольбой
И мукой день за днем…
И печь с обрушенной трубой
Теперь на месте том.
Да сорванная, в стороне,
Часть крыши. Бедный хлам,
Да черная вода на дне
Оплывших круглых ям.
Стой! Это было здесь жилье,
Людской отрадный дом.
И здесь мы видели ее,
Ту, что осталась в нем.
И проводила, от лица
Не отнимая рук,
Тебя, защитника, бойца.
Стой! Оглянись вокруг…
Пусть в сердце боль тебе, как нож,
По рукоять войдет.
Стой и гляди! И ты пойдешь
Еще быстрей вперед.
Вперед, за каждый дом родной,
За каждый добрый взгляд,
Что повстречался нам с тобой,
Когда мы шли назад.
И за кусок и за глоток,
Что женщина дала,
И за любовь ее, браток,
Хоть без поры была.
Вперед — за час прощальный тот,
За память встречи той…
— Вперед, и только, брат, вперед,—
Сказал товарищ мой…
Он плакал горестно, солдат,
О девушке своей,
Ни муж, ни брат, ни кум, ни сват
И не любовник ей.
И я тогда подумал: «Пусть,
Ведь мы свои, друзья,
Ведь потому лишь сам держусь,
Что плакать мне нельзя.
А если б я, — случись так вдруг,—
Не удержался здесь,
То удержался б он, мой друг,
На то и дружба есть…»
И, постояв еще вдвоем,
Два друга, два бойца,
Мы с ним пошли. И мы идем
На запад. До конца.
1941–1942
Партизанам Смоленщины
Ой, родная, отцовская,
Что на свете одна,
Сторона приднепровская,
Смоленская сторона,
Здравствуй!..
Слова не выдавить.
Край в ночи без огня.
Ты как будто за тридевять
Земель от меня.
За высокою кручею,
За чужою заставою,
За немецкой колючею
Проволокой ржавою.
И поля твои мечены
Рытым знаком войны,
Города покалечены,
Снесены, сожжены…
И над старыми трактами
Тянет с ветром чужим
Не дымком наших тракторов, —
Вонью вражьих машин.
И весна деревенская
Не красна, не шумна.
Песня на поле женская —
Край пройди — не слышна…
Ой, родная, смоленская
Моя сторона,
Ты, огнем опаленная
До великой черты,
Ты, за фронтом плененная,
Оскорбленная,—
Ты
Никогда еще ранее
Даже мне не была
Так больна, так мила —
До рыдания…
Я б вовеки грабителям
Не простил бы твоим,
Что они тебя видели
Вражьим оком пустым;
Что земли твоей на ноги
Зацепили себе;
Что руками погаными
Прикоснулись к тебе;
Что уродливым именем
Заменили твое;
Что в Днепре твоем вымыли
Воровское тряпье;
Что прошлися где по двору
Мимо окон твоих
Той походкою подлою,
Что у них у одних…