Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера

Кин — Мозжухин[70]*

Пропыленный Дюма… Тоска… Мозжухину с Лисенко лет около ста. Руки мельницами машут — оперная краса! — Скатилась на букет бумажный двухаршинная слеза. А старый друг Соломон суфлер повел в таверну пьянствовать и до утра чечеткой топать из-за коварного наследника престола и венецианки. В картинном положении, весь изгибнувшись на пьянственном столе, проспал все утро всеми покинутый Кин. «Стрядать» красиво — с поволокой — идеал кумира, избитый, томный жест Чуть измозжухин не дорос до Кина, а до кино ни в жисть! (обратно)

Катька Бумажный Ранет*

(Либретто) I. Мы по мосту стоим меж лотков и меж корзин — Ранет бумажный,   гранат     и мандарин! — Вкруг шурыгает шпана. — Отпустите четверть фунта Зекс! Мильтон! Теллигент   — ейный хахаль —   кувырком. А киноки-ловкачи сотворяют среди нас тридцать   мелодраминых     картин II. Бывший поэт, Мариенфаг на Лиговке, (нынче Семка-Жгут), сменил цилиндр на кепку, перо прокисшее — на перышко, пробор изысканно проклеен, пшют первоклассный, а финка сбоку, нервнее фокса добычей дразнит   казино. Червонцев пачки средь меловых профессоров… Но неудача! Неудачка! Даешь в фужер с вином подсвистнуть порошечку упитанному скотопромышленнику Вальком   или бутылкой в замахе  Бац!  Дзиннь! Осколки — головокруженье — на пол (А в дверь: стук-стук!) Скорее спрятать тушу — куда вот? — под двуспалку, а во входную дверь не во-время учтивый мильтон и управдом с распиской   об учете мебели. Убивец смылся, без всякого смысла поплелся руки умывать от подозренья крови. Его шмара перед гостями   дрожью рассыпалась, а впереди из-под кровати рука  скорюченная   выпала, быкоподобного скотопромышленника Скорее у стрекнуть! И по-за шторой, меж комодов Семка Жгут из Катькиной берложки, обабившись в платок и юбку — младенчика под мышку! — по коридору крадется, как мышь А ейный, Катькин хахаль, драный кот   Вадимка, юродиво как невидимка — цап! За воротник! — Куда? — Туда! — Ребенок чей? — Несу домой. — Да он не твой! Заткнись! А тот его по морде хлясь! — Ты драться погоди! Положи младенца в сторону! — Пискленок в нише, юродивый и вор   колотятся   по лестнице   затылками —   рубахи в клочья. А снизу Катька с визгом, а сверху управдом с мильтоном —   Зажа-а-ли! — Вот это — вор!   За жабры   возьмите! — Семка скорчился,   как в западне. (обратно)

Катерина Измайлова*

(Леди Макбет Мценского уезда) По Лескову На Масленой у балаганов визг, вой: заходи, народ честной. Вход без запроса — пятак с носа, а у кого нос длинный — с того пятиалтынный! Трам, трам, трам, гам, визг, бой Ваньку бьют по мордам на ярмарке вой А на тройке — куча девок, а под тройкой — бородач кувырком в лоб снежком, улыбается и влюбляется в многопудую модистку Катерину Сваха — раз сваха — два и купчиха подневольная готова-а! Вот теперь Зиновьева жена Катерина леди Макбет нос картошкой кофты бесятся от жира, рвутся визгом   белых поросят! В белой косоворотке бык завитой Сергей рога наставляет купцу мучнистому мученику. А крысий мышьяк уступили дедушке в грибочки кисленькие. Рот искривился брезгом черным по лицу — червячки. И вся кухня всполошилась побежала косяком дверь — в дверь — дверь. Катерина грозно крестится привираючи со вздохом поминальною слезой.  (а муж ее  на мельнице  поит  завтрашних утопленников  водкой  до согласу) Блудливый бык Сергей чаем с блюдечка в прикуску запивает дедушкину порку за Катеринину дебелую дубовую краску.  (А муж ее  на стройке у плотины  помол бесплатный обещает  мужикам:  подсобите только мельницу  пустить) — Эх, Сережка-ключник злой разлучник залучил к себе жену залучил к себе жену, да чужую, не свою! — А муж ее от мельницы домой спешит в пуховые подушки на двоих. Встречает мужа Катерина Да с полюбовником — подсвечником по бороде и в темя благоверное.  (А мужики  из-за того бесплатного помола  бредут на каторгу  за бунтовство) Мимо дома — каторжане, звон цепей Сонька Вьюн звон цепей. За убийство двух хозяев и наследничка быть тебе в наручниках курчавый чорт Сергей.  Три смерти  за душой,  и модные  чулки за пазухой. Уходит Катерина с подсобником сожителем на каторгу. Катерина леди Макбет нос картошкой кофта бесится от злобы — в лютой Волге утопи-и-ла свою нежданную соперницу Сонетку Вьюн  Бульк, бульк, бульк  три круга по воде  и больше ничего не видно (обратно)