Выбрать главу

В. Б

Ты — часть той лучшей, той прекрасной силы, Что к новой жизни устремляет нас. Тебя враги швырнули в мрак унылый, Как вдруг твоя рука приподнялась, И, отбивая такт, как дирижер, Услышал ты орган и перезвоны, И над тобою в ясном небе хор Вознесся: «Обнимитесь, миллионы!» И как борец впервые познает Всю мощь свою, когда настал черед Сражаться и ему во имя жизни, Так стал и ты в ту силу вырастать, Что нам назначит день, когда опять Вернуться сможем мы к своей Отчизне.

ТО, ЧЕГО НЕЛЬЗЯ ПРОСТИТЬ

Что я блуждал в потемках, что порой, Дорожные приметы забывая, Путем окольным шел, не по прямой, Препятствия с трудом одолевая, Что находил не сразу верный путь — Простится это мне когда-нибудь. Что на любовь порой не отвечал Вниманьем должным, что удар кому-то Нанес, что слез твоих не замечал И что тебя в тяжелую минуту Я оставлял с бедой наедине — И это, может быть, простится мне. Что сам себе несчастье я принес — За это ль должен я просить прощенье? Не настрадался ль я? Не лил ли слез?… Пусть люди в благородном возмущенье, Качая головой, меня костят… И это, знаю, тоже мне простят. Но если бы однажды — пусть шутя — Я б время клял и ощущал, как бремя, И, хоть на миг, я- времени дитя — Вздохнул: чего ищу в такое время? Я знаю, в беспощадной тишине Вовеки б это не простилось мне. И если бы, однажды скрывшись в тень, Я стал бы жить в самодовольстве сытом И пользоваться всем бы всякий день — Всем, силами народными добытым, А сам бежал от всякого труда, — Мне б это не простилось никогда. И если б я лишь раз, и то во сне, Спросил: дождется ли земля расцвета? А сам, бесстрастно стоя в стороне, Стал равнодушно бы взирать на это, Ни ликовать не мог бы, ни грустить, — Такого б жизнь мне не смогла простить!..

БЛИЗОСТЬ

Я ближе к вам из моего далека, Чем сами вы друг к другу, чем сосед К соседу. Здесь, где вас со мною нет И где тоска грызет меня жестоко, Я вижу то, чего не видел прежде, Когда смотрел на вас вблизи в упор; Теперь умеет различить мой взор И скорбь, и радость, и порыв к надежде. Когда вблизи мы смотрим на картину, Нередко искажается она, — Мы видим лишь мазки, лишь руку, спину, И взгляду недоступна глубина. Мой легкокрылый взгляд из дальней дали Объемлет все — и радость и печали.

НЕСРАВНЕННОЕ

Сравню ли с чем-нибудь тебя, мой них? С потоком ли, кипящим неустанно? Но, устремленный только к океану, Он, цель увидев, присмирел, затих. Иль, может быть, сравнить тебя с грозою, Которая стремится к одному: Смести с лица земного все гнилое И блеском молний уничтожить тьму… Сравню ли с чем-нибудь тебя, мой стих? Быть может, ты горишь, как в сердце пламя, И, полыхая, растопляешь вмиг Все косное, нависшее над нами. Иль, может быть, сравню тебя, мой стих, С грядущих дней возвышенным приветом, Со светом звезд, который нас достиг, Неугасимым и бессмертным светом? Буди народ, открой ему глаза, Ему, который ныне дремлет, пленный, — Тогда ничто — ни пламя, ни гроза С тобою не сравнится во вселенной. Ты будешь несравненен, так высоко Поднявшись, выше всех стихий земных, Могущественней бурь, грозней потока… Тогда ты будешь несравним, мой стих.

ПЕСНЯ О РЕКАХ

Майн и Неккар, Зале и Дунай, Синий Изар — мой баварский край… Вместе с вами жизнь моя течет, Я плыву по лону ваших вод. Реки, что сбегают с горных кряжей, Кажутся серебряною пряжей. Вспять не возвращается вода, Волны не вернутся никогда! Изар! Змием кажешься стеклянным И течешь по изарским полянам! В синь твою позволь взглянуть опять, Горечавки венчик оборвать! Над Дунаем тишь лесов еловых, Благовест церквей остроголовых, Колоколен сумрачный покой Над неутомимою рекой. Неккар! Швабских яблонь колыханье… — Здесь немецкой родины дерзанье: Бедный Конрад… С ним душой один Незабвенный Фридрих Гёльдерлин. Берега быстротекущей Зале Мне о вечной жизни рассказали, О стране, что мне всего родней, О беспечном счастье юных дней. Бамберг. Вюрцбург. Ветер, силы дай нам По Франконии поплыть за Майном Мимо виноградарей и лоз… Колокольный звон, родной до слез. Здесь когда-то мы на солнце грелись, Всей душой впивая влаги прелесть, Бороздило синеву весло, Что же нашу радость унесло? Приходили к мертвым рекам люди, Думая о невозможном чуде, Думая найти покой и сон В грохоте бессоннейших времен. Ночью был речной простор зеркален В зареве пожаров меж развалин; Бремя скорби по лицу земли Реки полноводные влекли. Реки полноводные молчали, Только ивы льнули к ним в печали. Шелестела тонкая лоза: Слышишь, расточается гроза! Долго плыл я по речному лону К дальнему ночному небосклону, Убегает синяя вода, Жизнь не повторится никогда. Реки, реки! Пять родимых рек, В некий день и я усну навек, — Пусть мое бессмертье поплывет В океан по лону ваших вод!

ГДЕ БЫЛА ГЕРМАНИЯ…

Как много их, кто имя «немец» носит И по-немецки говорит… Но спросят Когда-нибудь: «Скажите, где была Германия в ту черную годину? Пред кем она свою согнула спину, Свою судьбу в чьи руки отдала?» Быть может, там, во мгле она лежала, Где банда немцев немцев угнетала, Где немцы, немцам затыкая рот, Владыками себя провозглашали, Германию в бесславный бой погнали, Губя свою страну и свой народ? Назвать ли тех «Германией» мы вправе, Кто жег дома и землю окровавил, Кто, опьянев от бешенства и зла, Нес гибель на штыке невинным детям И грабил города? И мы ответим: — О нет, не там Германия была! Но в камерах тюремных, в казематах, Где трупы изувеченных, распятых Безмолвно проклинают палачей И где к отмщенью призывает жалость, Там новая Германия рождалась, Там билось сердце родины моей! Оно стучало там, за той стеною, Где узник сквозь молчанье ледяное Шагал на плаху, твердый, как скала. В немом страданье матерей немецких, В тоске по миру и в улыбках детских, — Да, там моя Германия была. Ее мы часто видели воочью, Она являлась днем, являлась ночью И молча пробиралась по стране. Она в глубинах сердца созревала, Жалела нас, и с нами горевала, И нас будила в нашем долгом сне. Пускай еще в плену, пускай в оковах, Она рождалась в наших смутных зовах, И знали мы, что день такой придет: По воле пробужденного народа Восторжествуют правда и свобода — И родину получит мой народ! Об этом наши предки к нам взывали, Грядущее звало из светлой дали: «Вы призваны сорвать покровы тьмы!» И, неподвластны ненавистной силе, Германию мы в душах сохранили И ею были, ею стали МЫ!