В РАЗЛУКЕ С РОДИНОЙ
Пора изгнанья! Горечь испытанья!
Когда мы все дождаться не могли
Возврата после долгого скитанья…
Возможно ль жить от родины вдали!
Как тянутся секунды лихолетья,
В безвременье вливаются века;
Десятилетья длительней столетья…
Пора изгнанья! Как же ты горька!
Долины мук! Хребты последней боли!
И путь домой сквозь календарный лес.
Прощанье, расставанье поневоле,
Разлука: время потеряло вес!
А может быть, мы с нашей болью всею
Вломились в бездорожья толчею?
Двадцатого столетья Одиссея,
Тебя я в наших бедах узнаю!
Откуда-то, без облика и формы,
Сквозь непроглядность сумеречных дней —
Той пограничной станции платформы
И колокольни родины за ней.
Пусть небеса глядят мертво и жутко
И солнца свет измаялся вконец, —
Передо мной отчизны незабудка
Одета в семирадужный венец!
На Боденское озеро летели
Мои мечты — припасть к местам святым;
К родным словам, столь сладостным доселе,
Я приникал, как некий пилигрим.
Там я вкусил отраду, и покой,
И нежность, и благословенье слова,
Где словно материнскою рукой
Начертано: «Не забывай былого!»
Когда же обступали нас потери,
Откуда-то из памяти глубин
Вдруг поднимался Данте Алигьери,
Изгнанник и отчизны верный сын.
И он пас вел над пропастями века,
Одолевая за бедой беду,
Над всем немым проклятьем человека, —
Нам Данте был Вергилием в аду!
Звучала правда в стоне, в кличе, в плаче;
Мой голос пел, пронзал ночную синь:
«На том стою, и не могу иначе
Во имя счастья родины! Аминь!»
Пора изгнанья, как ты ни сурова,
Тебя добром я должен помянуть:
Ведь взлетом поэтического слова
Отмечен был десятилетний путь!
Разлука с родиной! И не затем ли
Пришлось нам испытание пройти,
Большое бремя на плечи приемля
В течение вот этих десяти
Суровых лет, чтоб новая держава
Воспряла в нас предвестницей добра?
Да будет мир, да утвердится право!
Пора изгнанья! Строгая нора!
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ
Не вправе я стареть, не смею
Остановиться навсегда,
Иначе встретить не успею
Уже грядущие года.
В рассветной мгле, в ночных туманах
Из страшной битвы бытия
В противоречьях постоянных
Рождаюсь вечно новым я.
Всепревращающая сила,
Тебя я славлю, многолик.
Чтоб время вновь меня творило,
Я обновляюсь каждый миг.
И достояния и крова
Вчера лишил меня бандит…
Но жизнь, во мне рождаясь снова,
Меня за все вознаградит.
Я — тот, кто мертвых воскрешает,
В себя вбирая образ их:
Пусть каждый миру возглашает
Свою мечту из уст моих.
Повсюду нахожу я знаки
Того, что новое растет.
Рука, простертая во мраке,
Лучей восхода досягает.
Я знаю — скажут поколенья
О людях наших грозных лет:
«Они воззвали в дни творенья:
«Да сгинет тьма! Да будет свет!»
Они лишь то, что лучшим было,
Учились в песне сохранять.
Их слово крепость возводило,
Которой прошлому не взять…»
У будущего на пороге
Я дни грядущие зову.
Не стану медлить я в дороге,
Я их увижу наяву.
Но горе тем, кто не заметит
Того, чем были наши дни.
Никто на зов им не ответит,
Бесследно пропадут они.
О них никто не вспомнит боле.
Не такова судьба моя:
Из прошлого, из тьмы, из боли
Рождаться новым буду я.
Пускай сочатся кровью раны —
Грядет иной и светлый век.
Во мне из муки непрестанной
Родится новый человек.
ВЫСОКИЕ СТРОЕНИЯ
Я строю стихи. Я строгаю в них строки.
Я в ритм обращаю металл и гранит,
Чтоб фразы воздвиглись, легки и высоки,
В Грядущее, в Вечность, в лазурный Зенит.
Вам, зодчие, вам, архитекторы, слава!
Строители — вам! Основатели — вам!
Вовеки да зиждется ваша держава
И каждый ваш гением созданный храм!
Я строю стихи. Эти строфы — опоры.
Над ними, как купол, я мысль подниму.
Те строфы — как хмель, обвивающий хоры,
А эти ворвутся, как свет в полутьму.
Услышьте, ответьте через века мне,
Вы, шедшие в вечность по сферам небес,
Стратеги симфоний, разыгранных в камне,
Вершители явленных в камне чудес!
Я строю стихи, сочетаю, слагаю,
Я мыслю и числю, всходя в облака.
Я строю стихи, я стихи воздвигаю,
Чтоб гимном всемирным наполнить века.
ГОДЫ ЗРЕЮТ СПЕЛЫМИ ПЛОДАМИ
Не с пустыми я приду руками
В день, когда увижу вас опять…
Годы зреют спелыми плодами,
Кое-что и я сумел создать.
Ужасам, нависшим над страною,
Заглушить мой голос не дано…
Сказано немало правды мною,
Сердце гневом и стыдом полно.
Я с тебя, Германия родная,
Не свожу в изгнанье скорбных глаз,
Как звезду, твой светоч охраняя,
Чтобы он, померкнув, не погас.
И ночами в лепете мечтаний
Издали к тебе взываю я,
Глубочайшее из всех страданий —
Мой народ, печаль и боль моя.
Перед тем, кому ты дорог, двери
Распахнешь ли вновь когда-нибудь?
Или, лжеспасителю поверя,
Дашь ему на смерть тебя толкнуть?
Так пускай грозу над земляками
Мне любовь поможет разогнать…
Не с пустыми я приду руками
В день, когда увижу вас опять.