Читать онлайн "Стихотворения. Проза" - По Эдгар Аллан - RuLit

Часть I

Ничто земное, — разве луч Прекрасных глаз, что, снова жгуч В глазах цветов, где, нежно-нем, День всходит из черкесских гемм; Ничто земное, — разве пенье Ручья в лесном уединеньи, — Иль (музыка сердец влюбленных!) Восторгов зов, столь напряженных, Что, словно раковины шум, Их это длится в тайнах дум; — Не часть земных несовершенств, — Вся Красота, весь мир Блаженств, Что есть в Любви, что есть в Саду, Сполна украсили Звезду, Ах, — удаленную Звезду!

Для Несэси был год счастливым; мир Ее тогда вплыл в золотой эфир И временно близ четырех солнц, пленный, Кружил, — оаз среди пустынь вселенной, — В морях лучей, чей эмпирейский свет Жег душу той, кому запретов нет, Той, кто, всходя до грани совершенства, Едва вмещала полноту блаженства. К далеким сферам путь ведя порой, Она плыла — туда, где шар земной. Но ныне, найденной страны Царица, Забыла скиптр, дала рулю кружиться, Чтоб в аромате, в свете четверном, Под гимн планет, спать серафимским сном.

И в дни блаженства, на Звезде Мечты, (Где родилась «идея Красоты», Чтоб, вдаль упав, меж звезд, в лучах наитий, Как женских локонов и перлов нити, — С холмов Ахейских просиять), — она Взглянула в небо, ниц преклонена. Сонм облаков рдел вкруг, как балдахины, В согласьи с дивной пышностью картины, Являл свой блеск, но не мешал являть Другим вещам их блеск, их благодать; Гирляндами он ниспадал на скалы, Влив радуги в воздушные опалы.

Итак, мечты Царицу ниц склонили К цветам. Вокруг — вздымались чаши лилий, Тех, что белели у Левкадских скал, [2] Чей длинный стебель дерзко оплетал Шаги беглянки [3] (смертного любившей, Любовью гордой жизнь свою сгубившей); — Сефалики, под роем пчел клонясь, Плели из стеблей пурпурную вязь; — Цветы, что прежде, в виде гемм чудесных, Цвели на высших из планет небесных, Все затмевая прелестью своей, Чей мед сладчайший, — нектар древних дней, — Пьянил до бреда [4] (с высоты вселенной За то их свергли в мир несовершенный, Где мы зовем их «требизондский цвет»; На них поныне блеск иных планет; Они у нас, пчел муча неустанно Своим безумием и негой странной, О небе грезят; никнут от тоски Меж сказочной листвы их лепестки; В раскаяньи и в скорби безутешной Они клянут безумства жизни грешной, Бальзам вдыхая в белые уста; Так падшей красоты — светла мечта!); — Никанты, [5] дня святей, что, не желая Благоухать, жгут ночь благоухая; — Те клитии, [6] что плачут, смущены, Солнц четырех свет видя с вышины; — Те, что родятся на Земле с невольной Тоской о небе; сердцем богомольно Льют аромат, чтоб, чуть открыв глаза, Сад короля сменить на небеса [7] Те валиснерий лотосы, [8] высот Жильцы по воле бурных Ронских вод; — Твоих благоуханий пурпур, Занте, [9] Isola d'oro, fior di Levante; — Цветок Нелумбо, [10] чей лелеет сон В святой реке Индусский Купидон; Цветок волшебный, дымкой фимиама Взносящий в небо гимны храма. [11]

ГИМН НЕСЭСИ

«Дух! ты, кто в высоте, Там, где в эфире ясном Равно по красоте Ужасное с прекрасным! Где твердь завершена, Где грань орбитам звездным, Откуда плыть должна Звезда назад по безднам! Где твой предел святой, Незримый лишь кометам, Наказанным судьбой За грех пред вечным светом, Несущим пламя в даль, Луч алый преступленья И вечную печаль, — Вовек без промедленья! Мы знаем: ты — во всем! Ты — в вечности: мы верим! Но на челе твоем И тень — мы чем измерим? Друзья весны моей Хранили убежденье, Что вечности твоей Мы, в малом, отраженье [12] Но, все, как ты решил; Звезда моя далеко, И путь ей меж светил Твое казало око. Здесь мне мечтой взнестись К тебе, что — путь единый: В твою святую высь Или в твои глубины. Твой рок мне возвещен Фантазией священной, [13] Пока не станет он Открыт для всей вселенной!»

Царица смолкла, скрыв лицо глубоко Меж стеблей лилий, пламенного ока Не в силах снесть (в эфире мировом Звезда, дрожа, была пред божеством); Не шевелилась, даже не дышала, — И некий Голос, высший, слышно стало, — Грохот молчанья, без границ, без мер, Что мы признали б музыкою сфер. Наш мир — мир слов, и мы зовем «молчаньем» — Спокойствие, гордясь простым названьем. Все звуки издает в краю людей (Есть даже голос у земных идей). Не то в иных возвышенных мирах, Где голос рока повергает в прах, Под алый ветер, бьющий в небесах.

ГОЛОС

«Пусть есть миры, орбиты чьи незримы [14] Что лишь единым солнцем предводимы, Те, где безумие — моя любовь, Где гнев мой внятен только через кровь, Чрез гром, землетрясенья, бури в море (Путь гнева моего встречать им — горе); Пусть есть миры, где солнце лишь одно, Где время помрачать века должно! — Но на тебе горят мои сиянья: Неси мирам мои предначертанья; Покинь покой кристального жилья! Сквозь небо ты и вся твоя семья, Как луциолы полночью в Мессине, [15] К далеким звездам путь вершите ныне! Святые тайны разглашать в мирах, Грядущих гордо! Стань и грань и страх В сердцах, где преступленья, — чтоб созвездья Не дрогнули в предчувствии возмездья!»

Царица встала. Небосвод ночной, Шафранный, ярок был одной луной (Как на Земле, где, в песнях паладина, Единая любовь с луной единой). И как луна встает из облаков, Царица шла от алтаря цветов К дворцу, на высь, где день мерцал, слабея, — Еще не покидая Терасеи. [16]

Часть II

Была гора с вершиной из эмали (Пастух такие в лиловатой дали, Проснувшись ночью на ковре из трав, Туманно видит, веки чуть разжав, Когда он шепчет: «будь мне легок жребий!» А белая луна — квадрантом в небе). Была гора, чью розовую высь, — Как стрелы башен, что в эфир взнеслись, — Зашедших солнц еще слепили очи, Тогда как в странном блеске, в полдень ночи, Луна плясала; — а на выси там Многоколонный возвышался храм, Сверкая мрамором, чье повторенье На зыби водной, в прихоти движенья, Вторично жило жизнью отраженья. Из звезд падучих [17] сделан был помост, — Тех сквозь ночной эбен летящих звезд, Чья серебром рассыпанная стая Жильям небес поет хвалу, блистая. На световых цепях был утвержден Храм: диадема над кольцом колонн. Окно, — алмаз огромный, — было вскрыто На куполе, пред пурпуром зенита. Лет метеоров, режа высоту, Благословлял всю эту красоту, Когда не застил блесков Эмпирея Тревожный дух, на скорбных крыльях рея.