Сошла тоска по крыльямна горные отроги.Глухая будет полночь —ни друга, ни дороги.
Над золотымпокоеммой тополекютится.Без одичалойптицы.Над золотымпокоем.Над золотойводоюшепчется он с рекоюо золотом покое.Вслушиваюсь до боли,и, как ягненку в поле,волкотвечает воем,над золотымпокоем.
Над берегом черные луныи море в агатовом свете.Вдогонку мне плачутмои нерожденные дети.Отец, не бросай нас, останься!У младшего сложены руки…Зрачки мои льются.Поют петухи по округе.А море вдали каменеетпод маской волнистого смеха.Отец, не бросай нас!..И розойрассыпалось эхо.
Семь сердецношу по свету.В колдовские горы, мама,я ушел навстречу ветру.Ворожба семи красавицв семь зеркал меня укрыла.Пел мой голос семицветный,разлетаясь легкокрыло.Амарантовая баркадоплывала без ветрила.За других я жил на светеи живу. Мою же душув грош не ставят мои тайны,и для всех они наружу.На крутой вершине, мама(той, где сердце заплуталось,когда с эхом побраталось),повстречались я и ветер.Семь сердецношу по свету.Своего еще не встретил!
У луны над Парижемцвет фиалок и грусти.Он желтеет над мертвойстариной захолустий.
Он зеленый в легендах,где померкшая славазаросла паутинойпо углам архитрава.
А луна над пустынейглубока и кровава.
Но правдив ее облик,просто белый и стылый,лишь на сельском погостенад забытой могилой.
Глаза мои к низовьюплывут рекою…
С печалью и любовьюплывут рекою…(Отсчитывает сердцечасы покоя.)
Плывут сухие травыдорогой к устью…Светла и величавадорога к устью…(Не время ли в дорогу,спросило сердце с грустью.)
Друзьям моимскажите, что я умер.
(Лесной ручейпоет под зыбкой тенью.)
Скажите им…(Как лес созвучентраурному пенью.)
Скажите просто,что его не стало,что перед смертьюглаз не закрывал он,что он под вечнымсиним покрывалом.
И я уйдуна раннюю звезду.
Без глаз моих,ты, бедная душа,не разглядишь, как хороша луна.
Без губ моихтебе, моя душа,не знать ни поцелуя, ни вина.
Без сердца моегои ты мертва.К чему вся глубина твоих зеркал,когда умрут слова?
Синее небо.Бурая нива.
Синие горы.Бурая нива.
По жгучей равнинебредет сиротливо
единственнаяолива.
Над водоюивы и туманы.Кипарисовчерные фонтаны.Колокольный звонвеликопостный.В этот садприходят слишком поздно.Рот закушен,сдвинутые брови.И дорога —через реку крови.
Из советов поэту
Перевод Н. Малиновской
Между стихотворением и деревом та же разница, что между ручьем и взглядом.
Ни мыльных пузырей, ни свинцовых пуль. Настоящее стихотворение должно быть незримым.
Учись у родника, который лихорадит ночные сады, и никто не знает, когда он смеется и когда плачет, когда начинается и когда кончится.
На перекрестках пой вертикально.
Не лишай стихи тумана – иной раз он убережет от сухости, став дождем.
Строение и звучание слова так же таинственны, как его смысл.
Никогда ничего не объясняй и не стыдись равного трепета перед бабочкой и бегемотом.
Твой рацион: на севере – вино и звезды, на юге – хлеб и дождь.
Встречая слово «Нет», пиши сверху «Да», а натыкаясь на «Да», сразу зачеркивай.
Учти и помни, что лягушка строго критикует бредовый полет ласточки.
Когда начинается «ты слезь, а я сяду» – ломай стул и в эти игры не играй.
Не забывай и на пределе счастья или страха прочесть на ночь «Отче наш».
В неприкаянной смуте предвечерья, когда люди вздыхают, а у деревьев голова раскалывается от птиц, выключи сердце и примерься к широким веслам заката.