19
И тут полицейский пришел говорят
20
Он руки человеку завернул назад
21
И стукнул его два-три раза подряд
22
И тот уже не говорил, чего люди хотят
23
А полицейский сказал в заключенье:
24
Ну вот, кроны дерев без движенья
И птичий не слышен хор
И на вершинах гор
Ни дуновенья.
25
Тут три бородатых пришли говорят
26
И сказали: это дело одному не под силу
27
Но они поплатились за это ученье
28
Их слова свели их к червям в могилу
29
Так они позабыли, чего хотят.
30
А кроны дерев без движенья
И птичий не слышен хор
И на вершинах гор
Ни дуновенья.
31
Тут пришло сразу много людей говорят
32
Они захотели чтоб их выслушал солдат
33
Но сказал за солдата его автомат
34
И забыли эти люди, чего они хотят
35
Но на лбу их морщина залегла с тех пор.
36
Хотя кроны дерев все еще без движенья
И птичий не слышен хор
И на вершинах гор
Ни дуновенья.
37
Тут пришел большой красный медведь говорят
38
Чуждым был медведю местный уклад
39
Но он стреляный был и не лез наугад
40
Стал он жрать этих птичек всех без исключенья.
41
Вот тут-то кроны пришли в движенье
И птичий всполошился хор
И на вершинах гор
Есть дуновенье.
1924
О ПОКЛАДИСТОСТИ ПРИРОДЫ
Ах, душистым парным молоком угощает прохладная кружка
Стариковский, беззубый, слюнявый рот.
Ах, пес приблудный, любви взыскуя,
Порой к сапогу живодера льнет.
И негодяю, который насилует в роще ребенка,
Кивают приветливо вязы тенистой листвой.
И дружелюбная пыль нас просит забыть поскорее,
Убийца, след окровавленный твой.
И ветер крики с перевернувшейся лодки
Старательно глушит, заполняя лепетом горы и дол,
А потом, чтобы мог сифилитик заезжий поглазеть на веселые
ноги служанки, Приподымает услужливо старенькой юбки подол.
И ночною порой в жарком шепоте женщины тонет
Тихий плач проснувшегося в углу малыша.
И в руку, которая лупит ребенка, угодливо падает яблоко,
И собою довольная яблоня чудо как хороша.
Ах, как ярко горят глаза мальчишки,
Когда под отцовским ножом с перерезанным горлом на землю
валится бык!
И как бурно вздымаются женские, детей вскормившие груди,
Когда полковые оркестры разносят маршей воинственный рык.
Ах, матери наши продажны, сыновья унижаются наши,
Ибо для моряков с обреченного судна любой островок благодать.
И умирающий одного только хочет: дожить до рассвета,
Третий крик петухов услыхать.
1926
ПЕСНЯ ЗА ГЛАЖКОЙ БЕЛЬЯ ОБ УТРАЧЕННОЙ НЕВИННОСТИ
1
Наверное, это неправда*
Хоть мне твердила мать?
Себя испаскудишь и будешь не рада,
Ведь чистой уже не стать.
Такого не бывает
Со мной или с бельем;
Все пятна отмывает
Рекой или ручьем.
2
В одиннадцать лет творила
Такое, что молвить — срам.
И плоть ублаготворила
К четырнадцати годам.
Пусть грязь к белью пристала,
Но есть на то вода,
Чистехонькое стало,
Как девичья фата.
3
Я пала уже до предела,
Когда появился он,
И до небес смердела,
Как город Вавилон.
Когда белье полощут,
Не надо рук жалеть,
Почувствуешь на ощупь,
9/по начало белеть.
4
Когда меня обнял мой первый
И я обняла его,
Почувствовала, как со скверной
Рассталось мое существо.
Вот так с бельем бывает,
Так было и со мной —
Всю скверну отмывает
Бегущею волной.
5
Но зря меня отмывали,
Пришли худые года,
И падлом и дрянью меня обзывали,
И падлом я стала тогда.
От жмотства мало толка,
Им бабу не спасешь.
Храни белье на полке —
Оно грязнится все ж.
6
Но вечно не быть дурному,
И вновь явился другой.
И все у нас было совсем по-иному,
И вновь я стала иной.
Его снесешь на реку,
Есть сода, ветер, свет,
Подаришь человеку —
И грязи больше нет.