1933
ПЛОХИМ ТЫ ОКАЗАЛСЯ ДОБРОХОТОМ…
Плохим ты оказался доброхотом
И места в доме гостю не нашел.
Пожаловался он перед уходом:
Спешил прийти и, торопясь, ушел.
Последний нищий черствого куска
Не пожалеет дать для угощенья.
Твой гость и не просил бы помещенья.
Ему в тени хватило б уголка.
Он понял, что не рады здесь ему —
Так с ним спешили поскорей расстаться,
Так обращались с ним нетерпеливо.
Его лишили мужества остаться.
Себе он показался самому
До неприличья слишком торопливым.
1933
ПЕСНЬ О ЖИВОТВОРНОЙ СИЛЕ ДЕНЕГ
(Из пьесы «Круглоголовые и остроголовые»)
1
Деньги на земле считают грязью,
Но земля без денег холодна.
А с деньгами не могла бы разве
Стать гостеприимною она?
Мир вчера был полон безобразья;
Av сегодня — просто золотится!
И повсюду солнце лед грызет,
Всяк имеет то, к чему стремится.
В розовое крашен горизонт,
И труба над крышею дымится.
Да, стал мир действительно хорош!
И сердца восторженнее, зорче стали взгляды,
И еда обильней, и красивее наряды,
И мужчина на мужчину стал похож.
2
Ах, не правы те, кто утверждает,
Будто деньги дрянь. Наоборот!
Высохнет река — и угрожает
Нашим земледельцам недород.
И за горло друга друг берет.
Мир вчера был золотом согрет,
А сегодня, как зимою, мерзнет.
Доброты, любви — простыл и след,
Матери, отцы и братья — в розни.
Над печной трубою дыма нет.
Страх и гибель никому не по душе.
Ненависть и зависть наши души саднит.
И никто теперь не лошадь, каждый — всадник.
Мир замерз, не отогреть его уже.
3
Так со всем хорошим и великим
Обстоит, и, если мир иссяк,
То никто, обремененный лихом,
Не придет к величью натощак.
Потому что малодушен всяк,
Не к любви он, а к деньгам стремится.
Но добряк, когда он при деньгах,
Может добротою насладиться.
Если ж ты добра и света враг,
Вверх взгляни: опять труба дымится.
Так опять поверишь в человечий род.
Благороден человек и добр (стихотворенье Гете).
Вновь сознание растет.
Сердце укрепляется и крепнет зренье,
Где тут всадник, где тут лошадь — нет
сомненья.
Да и праву правом стать пришел черед.
БАЛЛАДА О ВОДЯНОМ КОЛЕСЕ
(Из пьесы «Круглоголовые и остроголовые»)
1
О великих в этом мире
Нам легенда сообщила,
Что они, как звезды, всходят
И заходят, как светила.
Утешает знанье этих песен,
Но для нас, дающих пить и есть им,
Безразличны их закаты и восходы.
Кто несет издержки и расходы?
Несомненно, колесо несется,
Сверху вниз перенесется всё.
Но воде всё так же остается
Только вечно двигать колеси.
2
Мы господ имели много,
Среди них гиены были,
Тигры, коршуны и свиньи,
Мы и тех и тех кормили.
Все равно — получше ли, похуже!
Ах, сапог подходит к сапогу же!
Он топтал нас; вы поймете сами —
Хорошо б покончить с господами.
Несомненно, колесо несется,
Сверху вниз перенесется всё.
Но воде всё так же остается
Только вечно двигать колесо.
3
Они грызлись за добычу
И ломали лбы и ребра,
Звали прочих жадным быдлом,
А себя — народом добрым.
Мы их видим в драке и раздоре,
Вечно в споре. Стоит нам подняться
И кормежки их лишить, как вскоре,
Спор забыв, они объединятся.
Ведь тогда и колесо застрянет.
Баста! Хоть рукой его верти!
А вода с могучей силой станет
Мчать себя лишь на своем пути.
РАССЛЕДОВАНИЕ
Власти начнут расследование.
Так объявлено. В городских кварталах
Никто нынче не спит по ночам.
Никому не известно, ни кто лиходеи,
Ни в чем преступление.
Под подозрением все.
Если народ вынужден от своих дверей отметать подозрения,
То никто уже не заметит
Бесчисленных преступлений Властей.
ТОЛЬКО ИЗ-ЗА РАСТУЩЕГО ХАОСА…
Только из-за растущего хаоса
В наших городах классовой борьбы
Кое-кто из нас в эти годы решил
Не говорить больше о портовых городах, о снеге на крышах,
о женщинах,
О запахе спелых яблок в подвале, о радостях плоти,
Обо всем, что делает человека счастливым и человечным,
А говорить отныне только о хаосе
И значит стать односторонним, сухим, погруженным
Только в политику, в сухой «недостойный» словарь
Политической экономии,
Чтобы чудовищная мешанина
Снегопадов (они не только холодные — мы это знаем!),
Эксплуатации, восставшей плоти и классового суда
Не заставила нас оправдать этот столь
Многосторонний мир и найти
Радость в противоречьях этой кровавой жизни.
Вы поймете меня.
МЕДЕЯ ИЗ ЛОДЗИ
Старинные преданья
Сообщают легенду одну,
О том, как попала Медея
В чужую злую страну.
Иноземец, ее полюбивший,
Увез Медею с собой.
Сказал: «Ты будешь как дома
В стране, где дом мой родной».
Но были ей непонятны
Здешние речь и молва.
Для «хлеба», «воды» и «неба»
У них другие слова.
Им странны ее наряды,
Обычаи, цвет волос.
И часто косые взгляды
Ей замечать довелось.
О судьбе Медеи
Рассказывает Еврипид.
В хорах его слышен отзвук
Давних злодейств и обид.
Беспощадно она покарала
Негостеприимный кров.
И покрылись прахом забвенья
Развалины городов.
Минули тысячелетья,
И распространился слух,
Будто снова Медеи
У нас появились вдруг.
Средь антенн, заводов, трамваев
Ожил древний навет —
В двадцатом веке, в Берлине,
В преддверье страшных лет.