Оставлю в каждом звукеИ в каждой запятойНатруженные рукиИ трезвый опыт свой.
Вот почему без страхаСмотрю себе вперед,Хоть рифма, точно плаха,Меня сама берет.
1958
* * *
Вы, жившие на свете для меня,Моя броня и кровная родняОт Алигъери до Скиапарелли,[4]Спасибо вам, вы хорошо горели.
А разве я не хорошо горюИ разве равнодушием корюВас, для кого я столько жил на свете,Трава и звезды, бабочки и дети?
Мне шапку бы и пред тобою снять,Мой город —весь как нотная тетрадь,Еще не тронутая вдохновеньем,Пока июль по каменным ступенямЛитаврами не катится к реке,Пока перо не прикипит к руке…
1959
* * *
Мне бы только теперь до конца не раскрыться,Не раздать бы всего, что напела мне птица,Белый день наболтал, наморгала звезда,Намигала вода, накислила кислица,На прожиток оставить себе навсегдаКрепкий шарик в крови, полный света и чуда,А уж если дороги не будет назад,Так втянуться в него, и не выйти оттуда,И — в аорту, неведомо чью, наугад.
1967
* * *
Мне опостылели слова, слова, слова,Я больше не могу превозносить праваНа речь разумную, когда всю ночь о крышуВ отрепьях, как вдова, колотится листва.Оказывается, я просто плохо слышу,И неразборчива ночная речь вдовства.Меж нами есть родство. Меж нами нет родства.И если я твержу деревьям сумасшедшим,Что у меня в росе по локоть рукава,То, кроме стона, им уже ответить нечем.
1963–1968
Конец навигации
В затонах остывают пароходы,Чернильные загустевают воды,Свинцовая темнеет белизна,И если впрямь земля болеет нами,То стала выздоравливать она —Такие звезды блещут над снегами,Такая наступила тишина,И вот уже из ледяного пленаЕдва звучит последняя сирена.
1957
* * *
Жизнь меня к похоронамПриучила понемногу.Соблюдаем, слава Богу,Очередность по годам.
Но ровесница моя,Спутница моя былая,Отошла, не соблюдаяЗыбких правил бытия.
Несколько никчемных розЯ принес на отпеванье,Ложное воспоминаньеВместе с розами принес.
Будто мы невесть кудаЕдем с нею на трамвае,И нисходит дождеваяРадуга на провода.
И при желтых фонаряхВ семицветном опереньеСлезы счастья на мгновеньеЗагорятся на глазах,
И щека еще влажна,И рука еще прохладна,И она еще так жадноВ жизнь и счастье влюблена.
В морге млечный свет лежитНа серебряном глазете,И, за эту смерть в ответе,Совесть плачет и дрожит,
Тщетно силясь хоть чуть-чутьСдвинуть маску восковуюИ огласку роковуюЖгучей солью захлестнуть.
1951
СКАЗКИ И РАССКАЗЫ
Русалка
Западный ветер погнал облака.Забеспокоилась Клязьма-река.
С первого августа дочке неможется,Вон как скукожилась черная кожица.
Слушать не хочет ершей да плотиц,Губ не синит и не красит ресниц.
— Мама-река моя, я не упрямая,Что ж это с гребнем не сладит рука моя?
Глянула в зеркало — я уж не та,Канула в омут моя красота.
Замуж не вышла, детей не качала я,Так почему ж я такая усталая?
Клонит ко сну меня, тянет ко дну,Вот я прилягу, вот я усну.