Подобно евнуху, ласкающему деву.
Нет, здесь еще народ спит - с молнией в руках,
Живых страстей искать пойду в иных краях!
Рыбак
Вот истинный поэт! Ты, полный вдохновенья,
Великой жажде дел не знаешь утоленья.
Дитя капризное, ворчащее давно,
Ужели ждать тебе терпенья не дано?
Коль сердцем доблестным, челом своим высоким
Ты в мире стал давно скитальцем одиноким,
Коль ты бежишь от нас, страшись, о брат мой, впасть
В самовлюбленности губительную страсть.
Бродя среди толпы тропою обыденной,
Страшись погибели, нам всем давно сужденной,
Утесов роковых, опасных в бурный час!
Верь, боги с высоты еще глядят на нас.
Они дают талант, чтоб жить нам с ним в отчизне
Для блага общего. От нас на склоне жизни
Отчета требуют они во всех делах:
Что сделал кистью ты, что я сказал в словах.
Так будем вместе, друг, и будем терпеливы.
Терпение смягчит отчаянья порывы,
Достойная душа среди своих невзгод
В нем, как в убежище, спокойствие найдет.
Сальватор
Ты прав. Но этот край насилия и славы,
Губя хлеба в полях, растит нам только травы.
Из зерен брошенных не всходит тучный злак...
Чего ж мне больше ждать? Я ухожу, рыбак!
Прощай, Неаполь! Пусть Калабрия отныне
Мне даст приют у скал, среди своей пустыни.
О горы черные, хребты в зубцах крутых,
Нагромождение утесов вековых,
Огромный жаркий край, суровый, горделивый,
Долины и леса, пустынные заливы,
Примите же меня в семью людей простых,
Чтоб затеряться мне в их толпах кочевых!
Хлеб с тем хочу делить, кто мыслит благородно,
И, в горы уходя, дышать всегда свободно.
Да, человек лишь там достигнет красоты,
Там девственна земля, там все сердца просты,
Там чтил бы Пана я спокойною душою
И жил бы, как орел, паря над крутизною.
Когда же наконец пришла бы смерть ко мне,
Не дал бы тела я окутать простыне,
А лег бы на землю у вечного предела,
И мать живущего, античная Кибела,
Во чреве растворить могла б мой смертный прах,
И в нем исчез бы я, весь, как навоз в полях,
Как под шатром небес мгновенное дыханье,
Как капелька росы при солнечном сиянье,
И не оставил бы, как делаете вы,
Скелета жалкого или глухой молвы!
Перевод Вс. Рождественского
ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ
Привет, Флоренции великий сын! Твой лик
С крутым высоким лбом, с волнистой бородою
Прекрасней для меня могущества владык,
И я, восторга полн, склоняюсь пред тобою!
Что честь, добытая кровавою войною,
Перед сокровищем души твоей, старик?
Что лавры тщетные и почести герою
Пред дивной порослью искусств и мудрых книг?
Почет, почет тебе! Твой животворный гений
Фантазии полет и мудрость рассуждений
Двойным могуществом в живом единстве слил.
Подобен солнцу ты, что на пути небесном,
Склоняясь, восходя, в могуществе чудесном
Живит поля земли и водит хор светил.
Перевод Вс. Рождественского
ТИЦИАН
Когда в Италии искусство давних дней
Потоком ринулось на город вдохновленный,
То не был ручеек - и мелкий и стесненный,
А мощная река во всей красе своей.
Поток вошел в дворцы до верхних этажей,
Соборы озарил с иглою вознесенной
И отразил в воде, широко устремленной,
Лазурный плащ небес и пурпур королей.
На скате царственном волны, литой и ясной,
Понес он гения Венеции прекрасной,
Который подавлял величием умы,
И, продолжая с ним могучее теченье,
Столетие стремил его в своем круженье,
Пока не уступил объятиям чумы.
Перевод Вс. Рождественского
ДЖУЛЬЕТТА МИЛАЯ...
Джульетта милая, не смерть во тьме гробницы,
А только легкий сон смежил твои ресницы.
Италия, краса! Коль в бледности твоей
Еще остался жар прекрасных юных дней,
Коль вены доблестной еще согреты кровью,
А смерть-чудовище, склоняясь к изголовью,
Влюбленная в твои цветущие года,
Не выпила еще дыханье навсегда,
Коль счесть добычею она тебя не может,
Придет прекрасный день, воспрянешь ты на ложе,
Глаза раскроешь вновь, чтоб видеть наяву
И яркий солнца свет, и неба синеву,
И, вновь согретое лучами жизни, смело
На камне гробовом твое воспрянет тело!
Когда, ступить хоть шаг еще страшась одна,
Тяжелым саваном в движеньях стеснена,
Свой белый саркофаг покинув осторожно,
Ты будешь в темноте искать руки надежной,
Чтоб стали наконец шаги твои легки,
Ты чужестранцу дать не торопись руки,
Ведь тот, кто не с тобой и не с твоей Элладой,
Кто твой родной язык не мнит себе отрадой,
Не дышит воздухом Италии твоей,
Так часто варвара окажется грубей.
Он в край приходит твой, край солнечный и синий,
Чтоб поступать с тобой, как с белою рабыней,
Чтобы терзать тебя, и под его рукой
Поникнет нежный стан и взор померкнет твой.
Воскресшая краса, принцесса дорогая,
Единственный твой друг - страна твоя родная,
Лишь средь ее сынов найдешь Ромео ты,
Италия, душа, отчизна красоты!
Перевод Вс. Рождественского
ПРОЩАНИЕ
Каким бы трауром судьба ни омрачала
Тот край, что дважды мир заставил быть иным,
Каких бы зол и бед душа его ни знала,
Без грусти, без тоски нельзя расстаться с ним!
Покинув райский сад, пойду, тоской томим,
Еще раз в горы я, на их хребты и стены,
Чтоб перед взором вновь раскинулись моим
Равнины и холмы, чьи дали неизменны.
Но холод в грудь проник и леденит мне вены,
Теснится в сердце вздох, как будто иссушил
В полях Италии я самый вдохновенный
Ветвей моих росток, цветенье юных сил.
И на родной груди богини загорелой
Всю жизнь, весь юный пыл растратил до предела.
Перевод Вс. Рождественского
ЛАЗАРЬ
ПРОЛОГ
Сегодня - я в пути: одетая в туманы,
Передо мной равнина вод,
Где космы пенные взметает ветер пьяный
И в пляске бешеной несет.
Под стоголосый вой пучины разъяренной
Он возникает впереди