Перед обрывом - древние деревья: их корни рваные свились узлом лиан; перед потоком - каменные глыбы: узор причудливый, следы воды на нем.
Когда рисуются деревья чащ лесных, далекие редки и ровны, а близкие часты и высоки. Коль есть на них листва, то ветвь нежна, мягка; коль листьев нет, - упруга и сильна. Кора сосны - что чешуя; у туи ж белой взмотан ею ствол. Коль на земле растет, то корень длинный, ствол прямой; на камне ж скрючена в кулак и одинока.
В деревьях древних множество частей: мертвы они наполовину; в холодной роще спряталась пичужка; ей холодно, уныло-сиротливо.
Коль дождь идет - не различишь ни неба, ни земли; не знаешь, где здесь запад и восток. Коль нет дождя, но ветер - только знай гляди за ветвями дерев. Коль ветра нет, но дождь - верхи дерев под тяжестью согнулись. Прохожий встал под зонт, рыбак надел рогожу...
Проходит дождь - подобрались и тучи; а небо - синяя лазурь...
Когда ж слегка туман и сеется тихонько мгла - гора усилит яшмовую сочность и солнце близится к косым отсветам...
В природе ранней тысячи вершин хотят заутреть; дымка и туман тонки, неуловимы; мутна-мутна остатняя луна, и вид ее - сплошное помраченье.
А вечером смотри: гора глотает красное светило, и свернут парус над речною мелью. Спешат идущие своей дорогой, и двери бедняка уже полуприкрыты.
Весной: туман - замок, а дымка - что покров. Далеко дымка тянет белизну... Вода - что выкрашена ланем {Лань - индиго.}, а цвет горы чем дале, тем синей.
Картина летом: древние деревья кроют небо, зеленая вода без волн; а водопад висит, прорвавши тучи; и здесь, у ближних вод, - укромный, тихий дом.
Осенний вид: подобно небо цвету вод; уединенный лес густым-густеет. В воде осенней лебеди и гуси; и птицы в камышах, на отмелях песчаных...
Зимой, смотри: земля взята под снег. Вот дровосек идет с вязанкой на спине. Рыбачий челн пристал у берегов... Вода мелка, ровнехонек песок.
Коль ты рисуешь горы-воды вместе, ты должен рисовать по сменам этим.
Теперь, коль скажем так:
"Утесы-этажи в замке тумана"; иль так:
"В Чуские горы тучи уходят"; иль так еще:
"Осеннее небо утром очистилось"; иль так:
"У древней могилы рухнувший памятник"; иль так еще:
"Дунтин (озеро) в весенней красе"; иль так:
"Дорога заглохшая, я заблудился", - то все такого рода выраженья мы именуем подписью к картине.
Вершины гор нельзя в одном шаблоне дать; верхушки дерева нельзя давать в одной манере. Одеждою гора себе берет деревья, а гору дерево берет себе, как кость.
Нельзя давать деревья без числа: важнее показать, как стройны, милы горы. Нельзя нарисовать и горы кое-как: а надо выявить здоровый рост дерев.
Картину, где подобное возможно, я назову пейзажем знаменитым.
^TПРИЛОЖЕНИЕ 4^U
^TГ. Б. ДАГДАНОВ^U
^TЧань-буддизм в творчестве Ван Вэя^U
ГЛАВА II {*}
ВАН ВЭЙ - ПАТРИАРХ ШКОЛЫ ЧАНЬ В ПОЭЗИИ
Истоки мировоззрения: "пуст и чудесен"
{* Воспроизводится по изданию: Г. Б. Дагданов. Чань-буддизм в творчестве Ван Вэя. Новосибирск: Наука, 1984.
К нашему глубокому сожалению, объем настоящего издания не позволил нам воспроизвести монографию Г. Б. Дагданова во всей ее полноте, однако, хотя нами и были опущены введение и глава I ("Некоторые сведения из истории китайского буддизма"), зато главы II ("Ван Вэй - патриарх школы чань в поэзии") и III ("Духовные гимны в творческом наследии Ван Вэя") наряду с текстами и библиографией приводятся в строгом соответствии оригиналу. Мы также сочли целесообразным отказаться от жизнеописания Ван Вэя, открывающего главу II, поскольку вехи его жизненного и творческого пути подробно представлены в предисловии к данному тому. - Прим. сост.}
Ван Вэй, как и большинство его современников {Известно, что такие поэты, как Ли Бо и Ду Фу, испытывали интерес к буддизму, хотя не в такой степени, как Ван Вэй.}, отличался прежде всего многослойностью мировоззрения: конфуцианство и даосизм, традиционные китайские учения, буддизм - вот истоки формирования взглядов поэта. В последнем он желал найти долголетие, если не бессмертие:
Источник "Золотистой пыли" {*} - пью ежедневно
из него я.
Мне жить лет тысячу, не меньше, вспоенному водой
живою.
Меня Дракон и Синий Феникс {**} несут, друг другу
помогая,
К нефритовому государю {***}, в простор безоблачного
края.
(Перевод А. Гитовича)
{* Китайские алхимики пытались получать эликсир бессмертия и путем приготовления напитка, в котором должно было растворяться золото.
** Дракон и феникс - символы бессмертия, возможно, в данном случае символы китайских традиционных учений.
*** Верховное божество в религиозном даосизме.}
Годы жизни и творчества Ван Вэя совпали со временем распространения учения школы чань, ее южной ветви, основателем которой стал Хуэйнэн (638-713) - шестой чаньский патриарх и первый патриарх южной школы чань. Один из учеников Хуэйнэна - Шэньхуэй (670-762) - в 734 г. выступил с требованием считать законным шестым патриархом чань своего учителя, который получил патриаршее платье и остальные символы патриаршества непосредственно от Хунжэня - пятого патриарха.
Сторонники другого ученика Хунжаня - Шэньсю - (600-706), - в свою очередь, считали законным шестым патриархом своего наставника и не желали признавать главенства южной ветви, которая тем временем набирала все большую силу. Уместно вспомнить, что Шэньсю пользовался среди китайских буддистов значительным авторитетом и в 700 г., в столетнем возрасте, был приглашен императорским двором в Лоян, где его провозгласили мастером чань и наставником императоров.
Через 11 лет после первого публичного выступления в защиту Хуэйнэна на законное патриаршество Шэньхуэй, не оставлявший желания воздать должное памяти своего наставника, поселяется в Лояне, где находит множество последователей и усиливает кампанию за признание главенства южной ветви школы чань во главе с Хуэйнэном. В 753 г. Шэньхуэй не без помощи духовных противников был выслан правительством в Ганьси. К тому времени слава о нем как о буддийском наставнике распространилась по всей стране, и всюду его встречали с большой симпатией. На третий год вынужденного пребывания вдали от столицы, когда Шэньхуэю было уже 85 лет, произошло событие, потрясшее всю страну, - мятеж Ань Лушаня. Нехватка средств в правительственной казне, недостаток провианта в войсках императора неожиданно оказали помощь престарелому наставнику - один из последователей Шэньхуэя предложил правительству за сотню монет продавать охранительные грамоты тем, кто желает вступить в буддийскую или даосскую общину, а выручка от продажи этих грамот целиком предназначалась казне. Шэньхуэй, вновь объявившийся в Лояне, возглавил кампанию по сбору средств и провианта для правительственных войск путем продажи охранительных грамот.