Когда леди ему отставку дала(Впрочем, как Вам и Мне),Видит Бог! Она сделала все, что могла!Но дурак не приставил к виску ствола.Он жив. Хотя жизнь ему не мила.(Впрочем, как Вам и Мне.)
В этот раз не стыд его спас, не стыд,Не упреки, которые жгут, —Он просто узнал, что не знает она,Что не знала она и что знать онаНи черта не могла тут.
БАЛЛАДА О ЦАРСКОЙ ШУТКЕ
Перевод А. Оношкович-Яцына
Когда в пустыне весна цветет,Караваны идут сквозь Хайберский проход.Верблюды худы, но корзины тучны,Вьюки переполнены, пусты мошны,Засыпаны снегом, долгие дниСпускаются с Севера в город они.
Была бирюзовой и хрупкой тьма,Караван отдыхал у подножья холмаНад кухней стоял синеватый дымок,И о гвозди палатки стучал молоток,И косматые кони кое-гдеТянули веревки свои к еде,И верблюды, глухой издавая звук,Растянулись на четверть мили на Юг,И персидские кошки сквозь сизый мракФыркали злобно с тюков на собак,Торопили обед то там, то тут,И мерцали огни у форта Джемруд.И несся на крыльях ночных ветровЗапах верблюдов, курений, ковров,Дым, голоса и звук копыт,Говоря, что Хайберский торг не спит.Громко кипел мясной котел.Отточили ножи — и я пришелК погонщику мулов Магбуб-Али,Который уздечки чинил вдалиИ полон был сплетен со всей земли.Добрый Магбуб-Али говорит:«Лучше беседа, когда ты сыт».Опустили мы руки, как мудрецы,В коричневый соус из жирной овцы,И тот, кто не ел из того котла,Не умеет добра отличить от зла.
Мы сняли с бород бараний жир,Легли на ковры, и наполнил нас мир,На Север скользил разговор и на Юг,И дым ему вслед посылал чубук.
Великие вещи, все, как одна:Женщины, Лошади, Власть и Война.О войне мы сказали немало слов,Я слышал вести с русских постов:Наточенный меч, а речи что мед,Часовой в шинели средь тихих болот.И Магбуб-Али глаза опустил,Как тот, кто намерен басни плести,И молвил: «О русских что скажешь, друг?Когда ночь идет, все серо вокруг.Но мы ждем, чтобы сумрак ночи исчезВ утреннем зареве алых небес.Прилично ли, мудро ли, так повторю,О врагах Царя говорить Царю?Мы знаем, что скрыли Небо и Ад,Но в душу Царя не проникнет взгляд.Незваного друга проклял бог,Вали Дад подтвердить бы это мог».