Как вулкан свирепо мечет
Тучи пепла, глыбы лав,
Так людей на поле сечи
Ты бросал, к войне взалкав.
Ты карал их, ты разил их,
Щедро сыпал труп на труп,
Пировал на их могилах
И точил свой львиный зуб.
Двадцать пять твердынь разрушив
Во враждебной Курхиэ, –
Ты смирил навеки души
В обезбоженной земле.
Страны дальние Наири
Троекратно покорив,
Над руинами в порфире
Стал ты, грозен и красив.
Отдаленным поколеньям
Буквы острые, как нож, –
О тебе поют – и пеньем
Будят в сонных душах дрожь.
О, Тукультипалешарра!
Славя блеск твоих побед,
Шлю я грозному удару
Эхо слабое в ответ!
Внук Мутаккильнуску гневный!
Сын губительной Иштар!
Не отринь мой стих напевный –
Вечной славе скромный дар!
Вулканы острова Гаваи
Пять крупных роз на малом стебле,
Пять роз Гавайского венка!
Вы – лоно матери колебля,
Цветете долгие века.
В глубоких безднах ваши корни,
Их первозданный греет жар, –
Но с каждым веком вы покорней
Суровой власти смертных чар.
Уж три цветка блестят слабее,
И не ползут по их стволам
Огня живительного змеи,
Чтоб прянуть к тихим небесам.
Но две сестры в могучем зное
Еще сверкают в тьме ночей,
Хоть волны рос – «пахоэхоэ»
Все тише льются с их стеблей.
Но будет Осень Мировая!
Тогда земля, как зрелый плод,
Эфир холодный рассекая,
На лоно Солнца упадет.
Тогда опять блеснут багрянцем
Черты небесного лица
И золотым протуберанцам
Не будет меры и конца!..
Тогда и ты, венок Гаваи,
Услышишь зов: «Цвети! пылай!» –
И снова брызг огнистых стаи
Прольет, шипя, Хуалалай!
И пусть в великом напряженьи
Погибнут мощные стволы, –
Но ждет огонь и возрожденье
За царством серости и мглы.
Встречной
Посв. Вал. Георг. К.
Вся ты – ветер, вся ты – буря,
Вся стремленье и порыв!
Каждый штрих в твоей фигуре
Молод, четок и красив.
Крепкой ручкой вздернув юбки,
Ты спешишь куда-то вдаль,
Блещут розовые губки
Сквозь волнистую вуаль.
И стучит о камень бодро
Каблучок высокий твой,
И танцуют плавно бедра
Под жакеткой вырезной.
Изогнувши стан свой полный,
Груди выставив вперед,
Ты бросаешься, как в волны,
В городской водоворот.
Ты спешишь, глаза прищуря,
Ветру локоны отдав,
Вся стремительна, как буря,
И свежа, как запах трав!
VI ЦВЕТОЧКИ С ПУСТЫРЯ
Посвящаю тени Ф.П. Карамазова
Вступление
Люблю ходить по пустырям,
Средь сорных трав и хлама:
Там все составлено из драм,
Там что ни шаг, то драма.
Беззубый белый гребешок,
Клочки турецкой шали
И бесподошвенный носок –
Мне много рассказали.
Скрывались долго вы в пыли,
Ненужные предметы,
И, наконец, во мне нашли
Любовного поэта.
Из пышных спален и дворцов
И из глухих хибарок
Судьба приносит мертвецов
Пустырику в подарок.
И – завершенности любя, –
Люблю я вас, огрызки!
И Жизнь, и Смерть идут, губя!
Все к Пустырю мы близки!
Плевочек
Любо мне, плевку-плевочку,
По канавке грязной мчаться,
То к окурку, то к пушинке
Скользким боком прижиматься.
Пусть с печалью или с гневом
Человеком был я плюнут,
Небо ясно, ветры свежи,
Ветры радость в меня вдунут.
В голубом речном просторе
С волей жажду я обняться,
А пока мне любо — быстро
По канавке грязной мчаться.
Старый сюртук
Я старый, скромный сюртучок.
Потерт. Изъеден молью.
Повешен в темный уголок,
В унылое подполье.
Здесь пауки во мне кишат,
И – под покровом мрака –
Супругов самочки едят
Сейчас же после брака.
И вот вишу я на крючке
В подпольном заточеньи
И вижу только в паучке
Вселенной отраженье.
КОСТЬ
Я – обглоданная кость.
Мною брезгуют собаки.
Но во мне таится злость,
Как паук во мраке.
Мне лежать здесь не всегда:
Станут возле двое драться, –
Постараюсь я тогда
Под руку попасться.
Обезумеет рука,
Череп чей-то вкусно хряснет;
Пропадет моя тоска,
Злость моя погаснет.
Попаду затем я в суд
Для свидетельства о драке,
А потом меня начнут
Вновь глодать собаки.
Весна
На весенней травке падаль…
Остеклевшими глазами
Смотрит в небо, тихо дышит,
Забеременев червями.
Жизни новой зарожденье
Я приветствую с улыбкой,
И алеют, как цветочки,
Капли сукровицы липкой.
Влюбленный скелет
Я давно уж на погосте.
Ноют тлеющие кости.
Гроб мой тих, и глух, и нем.
Приходи, соседка, в гости:
Истомился я совсем.