Завтра снова я засяду
За тяжелый милый труд, –
Пусть же нынче до упаду
Девки пляшут и поют.
Кто назвал разгул пороком?
Думать надо, что – дурак!
Пойте, девки, песни хором,
Пейте, ангелы, коньяк!
Все на месте, все за делом
И торгует всяк собой:
Проститутка статным телом,
Я – талантом и душой!
И покуда мы здоровы,
Будем бойко торговать!
А коль к нам ханжи суровы,
Нам на это наплевать!
Homo Sapiens
Существованье беззаботное
В удел природа мне дала:
Живу – двуногое животное, –
Не зная ни добра, ни зла.
Всегда покорствую владыке я,
Который держит бич и корм,
И чужды мне стремленья дикие
И жажда глупая реформ.
Услышу <слово> коль про бога я, –
Я только прыскаю в кулак:
Чья мысль бездарная, убогая
Могла в пустой поверить знак?
В свои лишь мускулы я верую
И знаю: сладостно пожрать!
На все, что за телесной сферою,
Мне совершенно наплевать.
Когда ж промчатся дни немногие
И смерть предстанет предо мной,
То протяну спокойно ноги я
И мирно сделаюсь землей.
МОЛЕНИЕ О ПИЩЕ
Ухо во всю жизнь может не слышать звуков тимпана, лютни
и флейты; зрение обойдется и без созерцания садов; обоняние
легко лишается запаха розы и базилика; а если нет мягкой, полной
подушки, все же хорошо можно заснуть, положивши в изголовье
камень; если не найдется для сна подруги, можешь обнять руками
себя самого – но вот бессовестное чрево, изогнутое кишками,
не выдерживает и не может ни с чем примириться.
Саади
Пищи сладкой, пищи вкусной
Даруй мне, судьба моя, —
И любой поступок гнусный
Совершу за пищу я
Я свернусь бараньим рогом
И на брюхе поползу,
Насмеюсь, как хам, над Богом,
Оскверню свою слезу.
В сердце чистое нагажу,
Крылья мыслям остригу,
Совершу грабеж и кражу,
Пятки вылижу врагу.
За кусок конины с хлебом
Иль за фунт гнилой трески
Я, — порвав все связи с небом, —
В ад полезу, в батраки.
Дайте мне ярмо на шею,
Но дозвольте мне поесть.
Сладко сытому лакею
И горька без пищи честь.
* * *
Нет распределения справедливости;
нет ни добра и зла, ни награды и наказания
за добрые и злые дела.
Макхали Госсала
За веком век Христовы слуги,
Добро венчая, зло клянут
И, заключившись в тесном круге,
Творят над Миром страшный суд.
Я их заветы отвергаю.
Добра от зла не отличаю, –
И все ж я, несомненно, жив,
И даже весело играю,
И даже в горестях счастлив.
Я знаю: в мире бесконечном
Наш человеческий аршин
Не может измерять глубин –
И вижу брата в каждом встречном.
Постигнув вещую науку,
Преодолев земную муку,
Разрушив тесную тюрьму –
Святому жму я крепко руку,
Убийце руку крепко жму.
Без морали
Все, в чем есть морали привкус,
Мне противно и смешно
И гнилым Христовым духом
Для меня осквернено.
Лишь глупец иль худосочный
Спросит: «Жизнь зачем дана?»
Мудрый, сильный и здоровый
Жизнью пьян, как от вина.
Без сомнений и вопросов
Он проводит ночь и день;
Если ж станет на пороге
Ранней смерти злая тень, –
Отмахнется он от гостьи,
А коль гостья не уйдет,
Он спокойно сложит руки,
Стиснет зубы и умрет.
Все мило и свято
Все мило для мудрого в Мире,
Все свято для чистого в нем:
Сидеть ли, наевшись, в сортире,
Упиться ль до хмеля вином,
Иль с девкой публичной, распутной
На грязных возлечь простынях
И, грезе отдавшись минутной,
Забыться в животных страстях.
В «железку» в притоне, средь пьяниц,
Играть до рассвета, – а там,
Завидев на тучках румянец, –
Подняться навстречу лучам
И, выигрыш бросив бродягам,
Уйти на раздолье полей,
Бродить по безлюдным оврагам,
Вникая в жужжанье шмелей,
Слагая певучие строки
О боге, о вечной красе,
О сказочном, дальнем Востоке,
О нашем российском овсе!
И снова в столицу вернуться,
В редакции взять гонорар,
И снова вином захлебнуться,
И вновь погрузиться в угар.
Все мило, все чисто и свято,
И совести нет никакой,
И сердце восторгом объято
Пред милой, земной красотой.
Моим гонителям
Насолил я всем с избытком:
Крайним, средним, правым, левым!
Все меня отвергли с гневом
И подвергли тяжким пыткам.
Голод, холод, безодёжье,
В снег ступаю пяткой голой…
Сам же песенкой веселой
Прославляю бездорожье!
И в ответ на все страданья
Я скажу: хоть как терзайте,
Хоть возьмите — расстреляйте, —
Я — свободное созданье!
Нынче — левый, завтра — правый,
Послезавтра — никакой,
Но всегда слегка лукавый
И навеки — только свой!
ДОЛОЙ ХРИСТА!
Палестинский пигмей худосочный,
Надоел нам жестоко Христос,
Радость жизни он сделал непрочной,
Весть об аде он людям принес.
Но довольно возиться с распятым
И пора уж сказать: он – не бог;
Он родился и вырос проклятым,
По-людски веселиться не мог.
И без дела бродил по дорогам,
И в душе был мертвей мертвеца,
И, ютясь по глухим синагогам,
Проповедовал близость конца.