Выбрать главу
Кричит мне хрипло проститутка: «Эй, кавалер! Спины не горбь!» Но мне от слов разгульных жутко, Я слышу в них больную скорбь.
Как иней, пудра ей на шею, На грудь и щеки налегла, И сутенер следит за нею Грозящим взглядом из угла…
24 февраля 1911 Кишкинка
Паучьи сны
В темных, укромных углах по чуланам Жизнью свирепой живут Пауки; Мозг их пропитан кровавым туманом, Жадно и злобно горят их зрачки.
Самка, любовь натешась досыта, Хилое, щуплое тело самца Ядом отравит и после сердито Высосет кровь из него до конца.
В черные, длинноморозные зимы, Мертвую муку дотла растерзав, Жирные гады висят недвижимы, Цепкие лапы под брюхо поджав.
Снятся им долгою зимнею ночью Сладкие сны о минувшей Весне, Снятся им тел окровавленных клочья, Снится, что возле снуют по стене
Теплою кровью налитые твари, В сеть роковую попавшись, жужжат, – И Пауки в сладострастном угаре Лапами тихо во сне шевелят.
Вьюжная полночь над миром гуляет, Месяц – сквозь облако – смотрит в чулан, Где в паучиных мозгах расцветает Жуткая греза о сладости ран…
13 октября 1911 С.Пирожково
Мечты о столице
Посв. Вс.И.Попову
Среди полей, пустых и хмурых, Осенним долгим вечерком, Под шум унылый листьев бурых Я вспоминаю о былом.
Мне снова видится столица, Вечерний шумный тротуар, Мелькают, словно в пляске, лица И силуэты нежных пар.
Тебе сулят все счастье мира Зрачки блестящих женских глаз, Но там, над вывеской трактира, Еще пленительнее газ.
Так скрипок девственных рыданье, И яркий блеск бумажных роз, И вызывающий желанья Густой и пламенный шартрёз.
Люблю я рюмок звон хрустальный, И жаркий спор, и соль острот, Люблю, когда струей кристальной В бокал шампанское течет!
Люблю я ломтиками дыни Язык горящий охлаждать И сквозь туман табачный, синий Друзей улыбки различать.
Но вот пустеет зала. Поздно. Выходим мы в холодный мрак… И непорочна, и морозна Встречает ночь толпу гуляк.
Как челн по морю, мчатся сани, Мелькает сонных улиц ряд, И, словно призраки в тумане, Деревья в инее стоят.
9 ноября 1911 С.Пирожково
Любовь
Я вступил в половое общение С похотливою, жирной старухой, И – привязан к ней крепкой присухой, Не питаю к себе отвращения.
Упиваясь развратными ласками, Я ее созерцаю нагую, Ей отвислые груди целую И любуюся гнойными глазками…
<Не позднее 1911>
«Герцог едет на охоту»
Песенка
Протрубили в медный рог. Герцог едет на охоту! Герцог едет в дальний лог, Чтоб забыть свою заботу.
Тянет сыростью с полей, Мокнут седла и попоны, Мокнут шапки у псарей, Хрипло каркают вороны.
Слышно чавканье копыт, Пахнет шерстью псов горячих, Герцог вдаль один спешит, Обгоняя доезжачих!
Сжал поводья он рукой, Стиснул нож и – сдвинув брови, Мчится, трепетный и злой, Алча алой, жаркой крови.
И звенят в его ушах Стоны лживой герцогини, Дерзко бросившей во прах Нерушимые святыни…
26 февраля 1912 С.Пирожково
Времена силурийской системы
Над водной зыбью ходят тучи: На берег выполз трилобит, Клешнею темной и могучей Вцепившись в девственный гранит.
Над трупом нежной цистидеи, Стеблями хрупкими сплетясь, Чуть слышно шепчут сифонеи, Как бы жалея и дивясь.
И как немые нереиды Догомерических годин, Вдали плывут эйриптериды По лону трепетных пучин.
А по земле, еще пустынной, Будя ее невинный сон, Бежит за черною блаттиной Приспешник Смерти – скорпион.
11 апреля 1912 С.Пирожково

Из цикла «Лики Города»

В пивной
Я в пивной. За окном колыхается улица, Распевает трамвай, как гигантский смычок. За соседним столом захмелел и сутулится Краснолицый, в потертом пальто старичок.
Я курю и смотрю беззаботными взорами В озарено-прекрасную пропасть окна: Там пролетки так радостно дышат рессорами, Там лазурь над бульваром, как детство, ясна!
И как струйка дымка, голубая, беспечная, Уношусь я душой за потоком людским, И столица, гранитная, тяжкая, вечная – Расплывается, как голубеющий дым.
29 апреля – 2 мая 1912 Москва
Скромной женщине
Ты долго сдерживала страсть И в одиночестве горела, Но я помог тебе упасть И взял измученное тело.
И помню, как в шестой этаж Ко мне ты робко позвонила, Я помню первый вечер наш, Когда ты лампу потушила.
Я помню шепот твой: «Забудь! Ах! не целуй! Пусти! Не надо!» Но ходуном ходила грудь И ласкам тело было радо.
Я помню, как ты без огня Свое застегивала платье И как сердилась на меня За поцелуй и за объятье.
Я помню твой смущенный шаг, Когда я вел тебя из дома, Я помню, как в твоих глазах Цвела блаженная истома!
Когда же я спросил: «Придешь?» – Ты головою покачала, И вдруг, скрывая страсть и дрожь, «Приду!» – потупясь, прошептала.