Маленький бродяжка.
Перевод С. Маршака
Ах, маменька, в церкви и холод и мрак.
Куда веселей придорожный кабак.
К тому же ты знаешь повадку мою —
Такому бродяжке не место в раю.
Вот ежели в церкви дадут нам винца
Да пламенем жарким согреют сердца,
Я буду молиться весь день и всю ночь.
Никто нас из церкви не выгонит прочь.
И станет наш пастырь служить веселей.
Мы счастливы будем, как птицы полей.
И строгая тетка, что в церкви весь век,
Не станет пороть малолетних калек.
И Бог будет счастлив, как добрый отец,
Увидев довольных детей наконец.
Наверно, простит он бочонок и черта
И дьяволу выдаст камзол и ботфорты.
Сорванец.
Перевод В. Топорова
Маманя, чем в церкви холодной дрожать,
Уж лучше в кабак я отправлюсь опять;
Хоть знаю о том, что пиво с вином
На небе считают смертельным грехом.
Вот если бы в церкви давали пивка,
Да грели бы грешников у камелька,
Любой бы орал священный хорал,
А грязный кабак за углом прогорал.
Вот что бы священнику выпить со мной —
Я возликовал бы, как птичка весной;
Да выгнать к чертям уродливых дам,
Котооые нас поиучают к постам.
Да если б Господь, как папаша хмельной,
Играл бы, дурачился вместе со мной,
Не клял Сатану за тягу к вину,
А выпил бы с ним, да притом не одну!
London
London
I wander thro' each charter'd street,
Near where the charter'd Thames does flow,
And mark in every face I meet
Marks of weakness, marks of woe.
In every cry of every Man,
In every Infant's cry of fear,
In every voice, in every ban,
The mind-forg'd manacles I hear.
How the chimney-sweeper's cry
Every black'ning church appals;
And the hapless soldiers sigh
Runs in blood down palace walls.
But most thro' midnight streets I hear
How the youthful harlot's curse
Blasts the new-born infant's tear,
And blights with plagues the marriage hearse.
Лондон.
Перевод С. Маршака
По вольным улицам брожу,
У вольной издавна реки.
На всех я лицах нахожу
Печать бессилья и тоски.
Мужская брань, и женский стон,
И плач испуганных детей
В моих ушах звучат, как звон
Законом созданных цепей.
Здесь трубочистов юных крики
Пугают сумрачный собор,
И кровь солдата-горемыки
Течет на королевский двор.
А от проклятий и угроз
Девчонки в закоулках мрачных
Чернеют капли детских слез
И катафалки новобрачных.
Лондон.
Перевод В. Топорова
Размышляя о Правах,
Я по Лондону брожу.
В каждом, взоре вижу страх,
Страх и горе нахожу.
В каждом крике каждых уст,
В хоре детских голосов, —
Каждый шорох, каждый хруст —
Ржанье ржавых кандалов.
Церковь каждую клянут
Трубочистов черных кличи,
Вопли ветеранов льют
Кровь — в дворцовое величье.
А в ночи — всего лютей
Шлюхи визг, чернотворящий
Новорожденных — в чертей,
Новобрачных — в прах смердящий.
*Лондон.
Перевод В. Микушевича
Вот он, Лондон, вольный град,
Где Темза вольная течет.
Какое множество утрат
В глазах у всех наперечет!
Повсюду плач, повсюду стон,
Везде проклятья вместо слов.
Со всех сторон мне слышен звон,
Звон духовных кандалов.
Ночью трубочист вопит,
Церковь черную страша.
И в слезах солдат не спит,
Обреченная душа.
Ругань юных потаскух,
Ночной пронизывая мрак,
Младенцам отравляет слух,
И как похороны брак.
Лондон.
Перевод С. Степанова
По узким улицам влеком,
Где Темза скованно струится,
Я вижу нищету кругом,
Я вижу горестные лица.