«На облучках саней стенящих…»
На облучках саней стенящих
Под угасающей звездой
Извозчиков узлами спящих
Проходит утомленный строй
И луч луны, как тонкий палец
Грустящего успел догнать
И в мыслях завершенных пялец
Завянувший цветок создать.
«Перед рассветом станет влажно…»
Перед рассветом станет влажно
И ровно тишина шумит
Теней отчетливость протяжна
И сумрак ночи не страшит
Все спит в недвижимом приволье:
Сон дружен с хладным очагом
Ум пьяный шепчет о бездолье,
Волненья сделавшись врагом
Из сборника «Дохлая луна» (1913)
Проданный Бог
Так изнемогший и бесследный
Слежу склоненное светило
Иное пламя охватило,
Мой взгляд жестокий и бесцветный.
Влекусь к спешащим перекресткам,
Шепчу кому-то уверенья,
И дышит тонкий веер тленья
На смех дряхлеющим подросткам.
И след на мокром тротуаре
Затопчет беглыми ногами
Иной купец в угоду даме,
Пещась о проданном товаре.
И ты, подкупленный возничий,
Запутав след в вечернем граде
Божественных обличий ради
В паноптикум его сведешь.
Бабочки в колодце
Там, в тишине подземной глади
И сруба заплесневших бревен,
Их смерти верный путь бескровен
Тонуть во тьме ночных исчадий.
Напрасно в отраженьи звездном
Трепещут крылья непосильно
И воздымают воздух гнильный
Своим биеньем слишком поздно.
Их лижет холод неудержный
Под опрокинутым эдемом, —
Здесь безнадежность — некий демон,
Как и они, давно отвергнутый.
«Сморчок на ножке прихотливо…»
Сморчок на ножке прихотливо
Подъял волнистую главу
И на стыдливую траву
Кидает ветер похотливый
Бутоны лука слишком красны,
Чтоб думать о цветочных днях
А ветер столбом подъемлет прах
То никнет ко всему бесстрастный.
Меня же след твоих соблазнов
Уводит по дорогам ног,
А ты бежишь моих тревог
Проводишь дни в заботе праздной
Уйду я в степь. — Все чувства жалки
Гудит мажорно телеграф, —
Я примирен! Вот нити прях…
Я все забыл! — вот пенье прялки…
«Людей вечерних томное зевание…»
Людей вечерних томное зевание —
Я вижу отдаленный брег
И чье-то кормчее старание
Направит в море лодки бег
И парус ветреный увянувши
Покрыл измученных людей.
И мальчик, с челна в волны прянувши,
Пленился холодом грудей.
«Пред деревом я нем…»
Пред деревом я нем:
Его зеленый голос
Звучит и шепчет всем
Чей тонок день, как волос
Я ж мелкою заботой
Подневно утомлен
Печальною дремотой
Согбен и унижен.
И зрю, очнувшись в поле,
Далекий бег зарниц
И чую поневоле
Свист полуночных птиц.
Из сборника «Молоко кобылиц» (1913)*
«Ущербленность»
Цикл I-й
«Что значит?! Шум и шум к весне…»
Что значит?! Шум и шум к весне,
Лед ломится, и птица скачет,
Мой друг, что значит?!
Печален я: иной стране
Мой плен назначен;
А я в земле стараюсь
Найти свой тонкий волосок желанья,
Что люди верные зовут душой питанья…
И безнадежен и бесспорен,
Под смак резиновой езды,
Я вырву приворотный корень
Сквозь щелку дальния звезды.