«Зима идет глубокие калоши…»
Зима идет глубокие калоши
И насморки и постоянный кашель
И нас отшельников будничные рогожи
Вытачивает грудь чахотки злобной шашель
Наград одни лишь гнусные остатки
Далеких роз смердеют мощи
А СЧАСТИЕ? — оно играет прятки
Осенних грубостей неумолимой роще.
«С … е вечерних … аров…»
С … е вечерних … аров
Под пальцами истерзанной волны
Все было тщетным мне сугубно даром…
А трепеты роженицы весны…
С … е вечерних облаков
Над тишиной определенных крыш
(Всех толстяков подпольный шиш)
А поезд КАК ДИТЯ вдруг приподнял рубаШку
И омоЧил (прибреЖность) = насыпь) куст
И ландыШ И волШы И сладостную каШку
И девуШку упавШую без Чувств.
Сантиментальная весна
Всюду лег прозрачный снег
На заборы на карнизы
На реки унылый брег
Пали ветреные ризы
Ночь придет умрет старик
У окна окаченея
Неутешная Лилея.
Участь
Портреты на стене =
Большие мухи
О мерзостной весне
Далекой слухи
Столы — где писаря
Ведут тюрьмы дневник
А бледная заря
Затоптанный родник
Окурки и следы
Заплеванных калош
И бурки и суды
Скандальный труп — дебош
Портреты на стене =
Раздавленные мухи
О жертве о весне
Непостоянны слухи.
Из сборника «Затычка» (1914)*
«Улиц грязных долбили снег…»
Улиц грязных долбили снег
Розовой пяткой вешних нег
Лица как змеи
Кружились аллеи
Но пали лазури блистая мечи
…замолчи!..
Наддомной волною мы снова полны
Насыщены потом ПОДМЫШЕК весны.
«Вечер темнел над рекой…»
Вечер темнел над рекой
Всюду раскрылись огни
Созданы стражи рукой
Выси во тьме лишь одни
Глядя на бледную гарь
Небу вдруг стало обидно
И оно подняло свой фонарь
Тот что душою — ЕХИДНА!!!
Железная дорога
Русь
Бросить в окошко
Мутностью пены
Забытые стены
Святыней гиены
Деревня как гнилушка
Чуть чуть видна дали
Так утлая старушка
Сифилитической пыли
Фонарь
Из сборника «Весеннее контрагентство муз» (1915)*
Цикл «Здравствуйте m-lle поэзия!»*
Вновь
Андрею Акимовичу Шемшурину
Где синих гор сомкнулся полукруг,
Стариннных дней Италии, — далекой
Жестоких севера заиндевевших вьюг,
Широкий профиль бросил храм высоко.
Волчицей Ромул вскормленный, что Рим
Впервые очертил (веках) могучим плугом,
И Татиус-король Сабинянами чтим
Его воздвигли Янусу почтении сугубом.
И годы светлые, свирелью пастухов
Звучащие, несущих колос, нивах,
Прочнейший на дверях его висит засов —
Хранитель очагов счастливых.
Когда же воинов на поле бранный клич
Зовет мечей и копий строем,
Войны, войны подъят разящий бич:
«Мы двери Януса кровавые откроем!»