Выбрать главу
Все арабы копья мечут, Но не могут в цель попасть; Почему король во гневе Чрез герольда объявил:
«Пить и есть никто не может, Буде цели не сшибут». Тут Гваринос встрепенулся; Слово молвил он сие:
«Дайте мне коня и сбрую, С коей Карлу я служил; Дайте мне копье булатно, Коим я врагов разил.
Цель тотчас сшибу на землю, Сколь она ни высока. Если ж я сказал неправду, Жизнь моя у вас в руках».
«Как! — на то тюремщик молвил. — Ты семь лет в тюрьме сидел, Где другие больше года Не могли никак прожить;
И еще ты думать можешь, Что сшибешь на землю цель? Я пойду сказать инфанту, Что́ теперь ты говорил».
Скоро, скоро поспешает Страж темничный к королю; Приближается к инфанту И приносит весть ему:
«Знай: Гваринос христианин, Что в тюрьме семь лет сидит, Хочет цель сшибить на землю, Если дашь ему коня».
Марлотес, сие услышав, За Гвариносом послал; Царь не думал, чтоб Гваринос Мог еще конем владеть.
Он велел принесть всю сбрую И коня его сыскать. Сбруя ржавчиной покрыта, Конь возил семь лет песок.
«Ну, ступай! — сказал с насмешкой Марлотес, арабский царь. — Покажи нам, храбрый воин, Как сильна рука твоя!»
Так, как буря разъяренна, К цели мчится сей герой; Мечет он копье булатно — На земле вдруг цель лежит.
Все арабы взволновались, Мечут копья все в него; Но Гваринос, воин смелый, Храбро их мечом сечет.
Солнца свет почти затмился От великого числа Тех, которые стремились На Гвариноса все вдруг.
Но Гваринос их рассеял И до Франции достиг. Где все рыцари и дамы С честью приняли его.

1789

Осень

Веют осенние ветры В мрачной дубраве; С шумом на землю валятся Желтые листья.
Поле и сад опустели; Сетуют холмы; Пение в рощах умолкло — Скрылися птички.
Поздние гуси станицей К югу стремятся, Плавным полетом несяся В горних пределах.
Вьются седые туманы В тихой долине; С дымом в деревне мешаясь, К небу восходят.
Странник, стоящий на холме, Взором унылым Смотрит на бледную осень, Томно вздыхая.
Странник печальный, утешься! Вянет природа Только на малое время; Все оживится,
Все обновится весною; С гордой улыбкой Снова природа восстанет В брачной одежде.
Смертный, ах! вянет навеки! Старец весною Чувствует хладную зиму Ветхия жизни.

1789

Женева

Веселый час

Братья, рюмки наливайте! Лейся через край вино! Всё до капли выпивайте! Осушайте в рюмках дно!
Мы живем в печальном мире; Всякий горе испытал, В бедном рубище, в порфире, — Но и радость бог нам дал.
Он вино нам дал на радость, Говорит святой мудрец: Старец в нем находит младость, Бедный — горестям конец.
Кто все плачет, все вздыхает, Вечно смотрит Сентябрем, — Тот науки жить не знает И не видит света днем.
Все печальное забудем, Что смущало в жизни нас; Петь и радоваться будем В сей приятный, сладкий час!
Да светлеет сердце наше, Да сияет в нем покой, Как вино сияет в чаше, Осребряемо луной!

1791

Раиса

Древняя баллада

Во тьме ночной ярилась буря; Сверкал на небе грозный луч; Гремели громы в черных тучах, И сильный дождь в лесу шумел.
Нигде не видно было жизни; Сокрылось все под верный кров. Раиса, бедная Раиса, Скиталась в темноте одна.
Нося отчаяние в сердце, Она не чувствует грозы, И бури страшный вой не может Ее стенаний заглушить.
Она бледна, как лист увядший, Как мертвый цвет, уста ее; Глаза покрыты томным мраком, Но сильно бьется сердце в ней.
С ее открытой белой груди, Язвимой ветвями дерев, Текут ручьи кипящей крови На зелень влажныя земли.
Над морем гордо возвышался Хребет гранитныя горы; Между стремнин, по камням острым Раиса всходит на него.
(Тут бездна яростно кипела При блеске огненных лучей; Громады волн неслися с ревом, Грозя всю землю потопить.)
Она взирает, умолкает; Но скоро жалкий стон ея Смешался вновь с шумящей бурей: «Увы! увы! погибла я!
Кронид, Кронид, жестокий, милый! Куда ушел ты от меня? Почто Раису оставляешь Одну среди ужасной тьмы?
Кронид! поди ко мне! Забуду, Забуду все, прощу тебя! Но ты нейдешь к Раисе бедной!.. Почто тебя узнала я?
Отец и мать меня любили, И я любила нежно их; В невинных радостях, в забавах Часы и дни мои текли.
Когда ж явился ты, как ангел, И с нежным вздохом мне сказал: «Люблю, люблю тебя, Раиса!» — Забыла я отца и мать.
В восторге, с трепетом сердечным И с пламенной слезой любви В твои объятия упала И сердце отдала тебе.
Душа моя в твою вселилась, В тебе жила, дышала я; В твоих глазах свет солнца зрела; Ты был мне образ божества.