1942
НАД СЕВЕРНЫМ МОРЕМ
Над бурным морем Северным
Сражались истребители,
Стальные ястреба,
В свинцовом ливне веерном —
Вы видели? Вы видели?—
И глохнула стрельба
Над бурным морем Северным.
Над бурным морем Северным,
Над водными просторами
Заглох воздушный бой.
Как тучи, цугом траурным
С бесшумными моторами
Летят они гурьбой
Над бурным морем Северным.
Над бурным морем Северным
Проносятся валькирии,
Всех павших подобрав.
Вы девам смерти все верны,
Вы — званые на пире их.
В Валгаллу путь кровав
Над бурным морем Северным.
Над бурным морем Северным
Несутся истребители
Быстрей сверхскоростных
Кортежем черным траурным
К Валгалловой обители
В сверканьях расписных
Над бурным морем Северным.
12 ноября 1940
Все прошлое нам кажется лишь сном
Все прошлое нам кажется лишь сном,
Все будущее — лишь мечтою дальней,
И только в настоящем мы живем
Мгновенной жизнью, полной и реальной.
И непрерывной молнией мгновенья
В явь настоящего воплощены,
Как неразрывно спаянные звенья,—
Мечты о будущем, о прошлом сны.
20 декабря 1940
Поэт, бедняга, пыжится
Поэт, бедняга, пыжится,
Но ничего не пишется.
Пускай еще напыжится,—
Быть может, и напишется!
Январь 1941
Который год мечтаю втихомолку
Который год мечтаю втихомолку —
Сменить на книжный шкаф простую полку
И сборники стихов переплести.
О, Муза, дерзкую мечту прости!
Маячат деньги, пролетая мимо.
Мечта поэта неосуществима.
10 января 1941
ТЕОРЕМА
Жизнь часто кажется мне ученицей,
Школьницей, вызванной грозно к доске.
В правой руке ее мел крошится,
Тряпка зажата в левой руке.
В усердье растерянном и неумелом
Пытается что-то она доказать,
Стремительно пишет крошащимся мелом,
И тряпкой стирает, и пишет опять.
Напишет, сотрет, исправит… И все мы —
Как мелом написанные значки —
Встаем в вычислениях теоремы
На плоскости черной огромной доски.
И столько жестокостей и издевательств
Бессмысленно-плоских кому и зачем
Нужны для наглядности доказательств
Самой простейшей из теорем?
Ведь после мучительных вычислений
В итоге всегда остается одно:
Всегда неизменно число рождений
Числу смертей равно.
21 января 1941
Поэт, зачем ты старое вино
Поэт, зачем ты старое вино
Переливаешь в новые меха?
Все это сказано уже давно
И рифмою не обновишь стиха.
Стары все излияния твои,
И славы плагиат тебе не даст:
«Песнь песней» все сказала о любви,
О смерти все сказал Экклезиаст.
27 января 1941
ЮЖНАЯ КРАСАВИЦА
Ночь такая, как будто на лодке
Золотистым сияньем весла
Одесситка, южанка в пилотке,
К Ланжерону меня довезла.
И встает ураганной завесой,
Чтоб насильник его не прорвал,
Над красавицей южной — Одессой
Заградительный огненный вал.
Далеко в черноземные пашни
Громобойною вспашкой весны
С черноморских судов бронебашни
Ударяют огнем навесным.
Рассыпают ракеты зенитки,
И початки сечет пулемет…
Не стрельба — темный взгляд одесситки
В эту ночь мне уснуть не дает.
Что-то мучит в его укоризне:
Через ложу назад в полутьму
Так смотрела на Пушкина Ризнич
И упрек посылала ему.
Иль под свист каватины фугасной,
Вдруг затменьем зрачков потемнев,
Тот упрек непонятный безгласный
Обращается также ко мне?