Ангел-утешитель, свет мой негасимый,
Что ж ты оторвался от своей любимой?
В муке нестерпимой
Осудил скитаться сиротой гонимой?
Любый мой, весь мир я для тебя забыла,
Одному тебе я душу посвятила,
Ты ответь мне, милый,
Разве не тебя я одного любила?
Одинокой, бедной нет мне утешенья,
Некому поведать про мои лишенья.
Скрыться от мученья
Некуда, и плачу, и не жду спасенья.
Шутка ли — такая горькая расплата.
Видно, я во многом тяжко виновата
И сама когда-то
Оскорбила ставшего мне дороже брата.
О, неблагодарность, — за нее плачу я.
За свою жестокость кару днесь приму я.
Бога не корю я —
Ибо заслужила эту долю злую.
Не был он коварен. Ревность лишь пустая
Бушевала в сердце, пламя раздувая.
Он писал мне, знаю,
В верности нетленной клятвы мне давая.
Целеустремленно это наказанье:
За пустую ревность ждет меня страданье,
Я пребуду в знанье,
Что не остается гнев без воздаянья.
И лишь на себя я днесь должна сердиться,
Что тоской безумной так душа томится.
Он другой девице
Отдан, и вовеки он не возвратится.
[ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЕ]
VIGESIMUM SEXTUM
Magis docte quam amatorie, magisque musis quam veneri canitur[36],
которое послал возлюбленной вместе с бриллиантовым крестиком[37]
На ту же мелодию
Крест — мученья символ, так гласит Писанье,
Пусть он возвещает и мое страданье.
Тяжко мне сознанье,
Что своей любовью шлю тебе терзанье.
Но, как Бог велит нам, будем терпеливы,
Возошлем моленья в час наш несчастливый:
Тем лишь мы и живы,
Что крещеньем гоним мысли нечестивы.
Крест из бриллиантов окружен цепями,
Три зерна жемчужных светятся лучами.
Тайна перед нами.
Разгадай, что значат цепи с жемчугами.
Мы с тобой — вот эти маленькие зерна,
На кресте распяты, Богом необорно.
Третье же бесспорно —
То любовь, которой служим мы покорно.
Нам втроем с любовью до конца терзаться,
Ласково светлея, на цепях качаться,
Вместе красоваться
И до самой смерти век не разлучаться.
Будем же равны мы в нашей крестной доле,
Пусть любовь хранится в воле и неволе,
Живы мы доколе,
Вытерпим друг с другом все, что есть, и боле.
Среди трех жемчужин самая большая
Светит посредине, крест мой украшая,
А по оба края
Два зерна, две жизни — я и ты, родная.
Не ослабевают трех жемчужин светы,
Будь и в нашем счастье лучезарность эта:
Чистого предмета
Омрачить не могут злоба и клеветы.
На кресте алмазном хороши узоры,
Роскошью и блеском радует он взоры.
Это знак — нет спора —
Что красой и счастьем жизнь заблещет скоро.
ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ
На имя Анны, в котором он пишет, что возлюбленная сердится и подозревает его без всякой причины[38]
На тот же мотив
Милая мне молвит, что с тоски я млею,
Что печаль и скуку вкруг себя я сею
И о том жалею,
Что связала клятва нас навеки с нею.
Отвести обиду надо постараться.
В чем причина грусти, должен я дознаться.
Надо ль ей терзаться?
Ну, а если петь мне, весело смеяться?
Я смеюсь — она же мукою томима:
Думает ревниво об измене мнимой,
Пламень негасимый
Будто жжет мне сердце от другой любимой.
Ангел мой, ты любишь, любишь без сомненья,
Ласкового сердца чисты побужденья.
Позабудь смятенье —
Навсегда храню я лишь к тебе влеченье.
Но когда бы знать ей мук моих причину,
Знать, что ввергло душу в горестей пучину...
Я ль ее покину?
Лишь она и вводит бедного в кручину.
Новой нет у сердца ни мечты, ни цели:
Зеленеют в зиму так, как зеленели
Теплым летом ели, —
Не умеют чувства лгать и не умели.
А сердиться грех мне на нее за это,
В ней лишь страх лишиться милого предмета,
Что дороже света.
Ревность же любимой — верности примета.
Пусть мое признанье будет откровенно:
Лишь тебя люблю я, свято, неизменно.
Жизнь куда я дену,
Потеряв с тобою смысл ее и цену?
вернуться
38
Акростих: ANNAMMERTNE. Только первая часть: ANNAM (т.е. моя Анна) или ANNAMERT (для моей Анны) имеет смысл. В переводе первые строфы образуют акростих МОЯ АННА.
Поэт пишет, что Анна без всякой причины подозревает его в неверности. Это стихотворение представляет собой довольно гротескное сочетание со следующим стихотворением; правда, там поэт подчеркивает, что это лишь перевод.