Выбрать главу

ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВОЕ

Солдатская песня

In laudem confiniorum[84]

На мелодию «Лишь тоска и горе»
Гей, витязи, ей, ей, на свете нет милей земли, чем пограничье! Дышать привольно там — и рядом по утрам ликует царство птичье. Там небеса хранят росу и аромат, родных полей величье.
Но если грянет враг, то сердце вспыхнет так, что витязь рвется к бою, И тешится душа, — сражаясь! — дорожа потехою такою! Весь в ранах, он кипит, разит, теснит, пленит — и кровь течет рекою.
На копьях блеск зари несут богатыри, и стяг над ними красный. Перед войсками мчат, бросая зоркий взгляд на путь прямой и ясный. Всем дан пернатый шлем и плащ из барса — всем, и все они прекрасны.
Когда труба трубит, арабский конь храпит, танцует от волненья. Кому в дозор пора, кто спешился с утра и лег без промедленья. Всю ночь рубилась рать — когда же и поспать в объятьях утомленья?
Почет и славу, честь бойцы стяжали здесь, соблазны отвергая. Отвага в них без мер и выдержки пример, и доблесть боевая. На битву — в самый ад, — как соколы, летят, сражаясь, побеждая.
Под буйный клич: «Гляди! противник впереди!» копье горит в ладони. А если вражья рать принудит отступать, бойцов спасают кони. Но кровь зовет: «Назад!» — и, обратясь, отряд вершит разгром погони.
Для них дремучий бор, цветных полей ковер — чертог старинной славы. Их школа — смертный бой, уроки в школе той — засады и заставы. Усталость, жажда, глад их только веселят — как повод для забавы.
Блеснет заветный меч, главу снимая с плеч, — и рухнет враг постылый. А можно и свою главу сложить в бою и лечь, теряя силы. Где ж павшие друзья? В желудках воронья, быть может, их могилы...
Вы, юные бойцы, храните, храбрецы, покой родных раздолий. Побед у вас — не счесть, гремит над миром весть о вашей славной доле. Пусть, как плоды ветвям, Господь дарует вам удачу в ратном поле!
(В. Леванский)

Еще есть несколько песен, обращенных к Богу, которые (поэт) перелагал из псалмов и сочинял сам, а всего их десять, и те находятся в другой книге, и (поэт) не издаст их, пока не переведет еще псалмов. И потому после истории Иеффая, которая еще не готова, светские песни (поэт) ...[85]

[ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРОЕ]

Amatorum carmen de virgine Margareta[86]

На мелодию песни «Лишь тоска и горе»
Копьем разит боец, копытом — жеребец, змея — смертельным ядом, Когтями сокол рвет, а лев пускает в ход клыки, томимый гладом, Лишь дамы с давних пор сражают нас в упор как василиски, взглядом.
Вот так и я пропал, сраженный наповал девичьими очами: Как ночь они черны, как меч заострены; пронзенный их лучами, Чуть подниму я взгляд — любовью вмиг объят, пылающей как пламя.
Что я горю огнем и не сгораю в нем — пусть не дивятся люди, Есть чудеса вокруг — вот хоть рогатый жук: Фульгозий как о чуде О нем и об иных писал жуках чудных; по описаньям судя,
Есть насекомых вид, которых не язвит огонь, и не могила Для них он, а купель, родная колыбель, живительная сила. Я жив среди огня, хоть он и жжет меня, чтоб жизнь во мне не стыла.
Когда б не пламень сей, не жар любви моей, меня б сгубила влага: Потоки слез лия, вконец иссяк бы я, как ключ на дне оврага, Но слезы тушат жар; тот, обращая в пар, их сушит, мне во благо, —
Чтоб я не догорал дотла, не умирал от мук, но тихо тлея, Всё грезил лишь о ней, возлюбленной моей, что в мире всех милее, И горький сей бальзам со сластью пополам глотал, от счастья млея.
Затем, что стан ее — прямее, чем копье иль кипарис над кручей, Ланит румянец густ, влажны кораллы уст, а речи — мед текучий, Я всякий день в раю, когда любовь мою узреть поможет случай.
Кто хвалится казной, набитою мошной, кто — поголовьем стада, Иным желанна власть, — пускай же правят всласть, коль в этом их отрада. Хоть я и не богат, но скромной жизни рад, чужого мне не надо.
Порою на заре в росистом серебре она бредет босая, Где травы столь густы, — бредет и рвет цветы, с них влагу отрясая; Я прячусь средь ветвей, на белизну ступней украдкой взгляд бросая.
вернуться

84

Похвала пограничью (лат.).

вернуться

85

Видимо, это пояснение принадлежит самому Балашши; переписчик по какой-то причине не закончил его. Скорее всего, завершение фразы таково: «...больше сочинять не будет». По всей вероятности, переписчик обнаружил, что светские, любовные стихи на этом не кончаются, и потому не стал дописывать ремарку Балашши.

вернуться

86

Любовная песнь о деве Маргарите (лат).