Вот эту песнь затем я начал сочинять,
Чтоб слезы по любви утраченной унять,
А также всем другим влюбленным дать понять
Что женщина в любви наклонна изменять.
Ведь женщины в любви — сухие стебельки,
Которыми шалят, играют ветерки.
А в сущности лишь те достойны их руки,
Кто бегства не искал от горестной тоски.
ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТОЕ
Песня странника и изгнанника
На мелодию песни «Всякая тварь хвалит Тебя, Боже»
О, Господь, который вел народ в пустыне,
И евреи знали: бог их не покинет,
Ты своим сияньем озарил святыни,
Ты в блаженных душах властвуешь доныне.
Ты волхвам дорогу указал звездою,
Ты хранил Марию перед злой судьбою,
Ты ведешь скитальцев темною порою,
Я прошу, Всевышний: да пребудь со мною.
От тоски по дому слез я пролил море,
Укажи дорогу мне во мраке горя,
Дай мне силу веры, чтоб, с Лукавым споря,
Избежал греха я, праведникам вторя.
Надели мой разум мудрости сияньем,
Голову шальную — кротким покаяньем,
Исцели мне сердце, успокой страданье,
Помоги смириться с разочарованьем.
Ведь в моих скитаньях, коим нету края,
На Тебя, о Боже, свято уповаю,
В час невзгод суровых жизнь Тебе вверяю,
Пред Тобой покорно голову склоняю.
Пусть, как только выйдет срок изгнанья злого,
В сторону родную возвращусь я снова.
Пусть под мирной сенью дорогого крова
Обрету я близких — любящих, здоровых.
Ту же, чьей виною в странствия я брошен,
Не карай сурово, пощади, мой Боже!
Только пусть любовь мне сердце не тревожит,
Пусть воспоминанья путника не гложут.
Уходя из дома в путь свой безвозвратный,
В тысяча шесть сотен осьмьдесят девятом,
В месяце июне, в скорбный час заката,
Сочинил я песню, горестью объятый.
ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТОЕ
Valedicit patriae, amicis iisque omnibus quae habuit carissima[91]
Добрая Венгрия! Веры гранит,
Миру Христову — надёжа и щит;
Кровью язычников меч твой покрыт.
Ныне ж прощай! Бог тебя сохранит!
Эгерцы, доблестны наши мужи,
Родины милой храня рубежи,
Витязям древним подобны! Дрожи,
Враг окаянный! Господь, окажи
Милость храбрейшим! А лёгкие кони
В бой увлекая, неся от погони,
Пусть на крутом не оступятся склоне,
Здравы пребудут, ночуют в попоне.
Сабли сверкают в руках у солдат,
Вижу сиянье начищенных лат,
Воины рьяны, глаза их горят —
Каждый да будет прославлен и свят!
Помню, солдаты, как день ото дня
Я вас воспитывал. Мы — как родня
Стали. И, добрую память храня,
То же и вы — вспомяните меня!
Бранное счастье ходило за нами
Вслед по полям, где мы встали полками,
Битву прияв. Приумножь Бог сынами
Храбрыми край наш, обильный дарами!
Аве, друзья! Бог вам в помочь! И слов
Много не надо: прощайте! Таков
Ныне мой жребий. Я плакать готов.
Были добры вы, а рок мой суров.
Девы прелестны, проститься нам след.
Взор ваш был сладок, но множество бед
С вами узнал я измлада! Вослед —
Милость вам Божья и истинный свет.
Враг мой, любовь моя, хоть ты отныне
Столь равнодушна к жестокой судьбине,
Коей меня наградил..............
..........................................
Рифмы проклятые, вас без стыда
Не вспомяну: сколько было труда!
Проку в вас нету, одна лишь беда,
Пусть же огонь вас пожрёт без следа!
НЕСКОЛЬКО ТУРЕЦКИХ БЕЙТОВ, КОТОРЫЕ ПЕРЕВЕДЕНЫ БЫЛИ НА ВЕНГЕРСКИЙ ЯЗЫК[92]
Interpretatio quam in Iuliam retorsit[93]
Из многих роз в цвету мы выбираем ту,
что душу истомила.
Скучны пиры для нас без милых женских глаз,
веселье нам не мило.
Так дни мои прошли от Юлии вдали —
весь мир она затмила.
Interpretatio cum ornatu[94]
Вновь слышу я упрек, что пуст мой кошелек,
что, словно пес дворовый,
К надменной госпоже я не прильну уже,
к веселой, тонкобровой, —
Выходит, я смешон, что милости лишен
красавицы суровой?
*
Я проклят, я погиб — бровей твоих изгиб
тугого лука круче.
Железом в грудь вошла очей твоих стрела —
любви уколы жгучи.
Вновь гнется лук в дугу, куда я убегу
от страсти неминучей?
вернуться
92