Дошли свидетельства, что любимым героем и образцом для Балашши был библейский царь Давид. Балашши ощущал себя его последователем: ведь, как и Давид, он был богобоязненным человеком, воином и поэтом (в повышенном внимании к прекрасному полу Балашши тоже был похож на своего библейского предтечу)...
Последние годы Балинта Балашши прошли относительно спокойно. Обвинения в инцесте и в разбое, которые долго висели над ним (он даже перешел в католичество, надеясь, может быть, что это отвлечет от него внимание), со временем — когда выяснилось, что в случае сурового приговора конфисковать у него нечего — были сняты. Балашши пытался заработать, торгуя лошадьми; снова провел несколько месяцев в Польше, посвятив там несколько стихотворений очередной своей музе, которая фигурировала под именем Целия. Уже после возвращения на родину галерея портретов прекрасных дам пополнилась еще одним именем — Фульвия. Как бы стараясь искупить свое протестантское прошлое, Балашши начинает переводить трактат английского иезуита Эдмунда Кэмпиана «Raciones decem» («Десять доводов»).
В 1593 г. Порта, немного придя в себя после изнурительной войны с Персией, вновь начинает экспансию в Европе. Балашши, успевший стосковаться по ратному делу, одним из первых приходит под знамена Священной Римской Империи — и при осаде захваченного турками Эстергома, в мае 1594 г., получает смертельное ранение.
Свой рукописный сборник (третий цикл, «божественные» — т.е. духовные — стихи, он так и не закончил) Балашши оставил своему ученику и соратнику, Яношу Римаи, который, дополнив недостающий цикл собственными произведениями, пытался издать стихи Балашши в виде книги. Однако любовные стихотворения великого поэта в тогдашней Венгрии казались, видимо, слишком смелыми; издать удалось лишь «божественные» стихи (в 1631 или 1632 г.). Любовная же поэзия Балашши на протяжении почти двух столетий оставалась в списках, хранившихся в частных библиотеках. Балашши был заново открыт лишь в 1874 г., а «Изящная венгерская комедия» — совсем недавно, в 1958 г.
Тем не менее наследие Балашши и в неявном, подспудном виде участвовало в формировании венгерской литературы — через того же Яноша Римаи, через творчество другого крупнейшего поэта XVII в. — Миклоша Зрини. Римаи в истории литературы Венгрии представляет маньеризм, Зрини — барокко. Как европейская литература XIX и XX вв. немыслима без Возрождения и его поздних направлений, так и облик современной венгерской литературы не был бы таким, каким он является, без того гениального прорыва, который совершил в XVI в. Балинт Балашши.
Иван Хорват
РЕНЕССАНСНЫЙ ПОВОРОТ В ЛИТЕРАТУРЕ ВЕНГРИИ И ПОЭЗИЯ БАЛИНТА БАЛАШШИ
Поэтические произведения на венгерском языке, созданные в дохристианские времена, нам, к сожалению, не известны. Да и из эпохи Средневековья до нас дошло мало такого, о чем ученые могли бы с уверенностью сказать, что эти памятники (от «Легенды о св. Ласло» до якобы существовавшей на венгерском языке «Истории о Трое») — являются аутентичными текстами. Конечно, у нас имеется что-то, достоверно существующее с древних времен; но это лишь вставные тексты на венгерском языке в латинских кодексах; самые значительные из них — «Надгробное слово» (конец XII в.) и «Причитанье девы Марии» (конец XIII в.). Конечно, у нас есть моральное право утверждать, что нечто подобное было и раньше, но истинное положение дел характеризуется все же тем, что так называемый «Кодекс Йокаи», донесший до нас первое произведение на венгерском языке, «Легенду о Ференце», является списком, сделанным лишь в XV в. К числу не столь древних, как «Кодекс Йокаи», однако все же весьма старинных наших книг относятся «Венский кодекс», «Мюнхенский кодекс» и «Кодекс Апора»: в совокупности они содержат солидную часть венгерской Библии. Но подавляющая часть известных сегодня средневековых венгерских кодексов (числом примерно сорок) была увековечена на бумаге или на пергаменте и того позже, в период между 1470 и 1530 гг., когда в Венгрии достигла расцвета монастырская письменная культура. То есть — уже после того, как умерли Ян Панноний и его дядя, Янош Витез, после того, как разорилась первая венгерская типография — будайская книгопечатня Андраша Хешша, после того, как окончательно закрыл двери недолго просуществовавший гуманистический университет в городе Пожонь (ныне — Братислава). Начавшийся позже бурный подъем средневековой литературы в Венгрии произошел уже после того, как схлынула первая большая волна венгерской ренессансной литературы.