Перевод с французского И.Я. Шафаренко.
КЛАНИЦАИ Тибор (1923-1992) — венгерский литературовед, один из ведущих венгерских специалистов по старой венгерской литературе, а также по итальянской и французской литературам эпохи Возрождения. Член-корреспондент ВАН с 1965 г., действительный член ВАН с 1979 г. Один из тех, кто принимал участие в создании Института литературоведения ВАН, с 1984 г. был его директором. Член многих международных научных обществ, в том числе один из руководителей Международной ассоциации сравнительного литературоведения (МАСЛ). Лауреат Премии им. Л. Кошута.
Статья впервые опубликована по-русски в сборнике статей «Сравнительное изучение литератур», посвященном 80-летию академика М.П. Алексеева (изд-во «Наука», 1976. С. 366-373).
В основу настоящей книги положено следующее издание: Balassi Bálint Összes versei. Budapest: Osiris Kiadó, 2004.
Подстрочные переводы стихотворений Б. Балашши выполнены Ю. Гусевым.
Первое
Aenigma
Jelentem versben mesémet...
Тем, что намедни видел я...
Написано не позднее 1589 г.
Второе
На имя Кристины
Cupido szívemben sok tüzes szikrákkal...
Капризный Купидон в груди моей огонь...
Написано не раньше 1584 г.
Третье
Eredj, édes gyűröm, majd jutsz asszonyodhoz...
Отправляйся, перстень, к госпоже прекрасной...
Написано около 1578 г.
Четвертое
Bizonnyal esmérem rajtam most erejét...
Близ Нее бледнеют все иные жены!
Написано около 1578 г.
Пятое
Nő az én örömem most az én szép szerelmem...
Безмерно счастлив я: любимая моя...
Написано около 1578 г.
Шестое
На имя Юдит Бебек
Beteges lelkem ismét énnekem...
Оживает вновь боль в душе моей...
Написано не позднее 1578 г.
Седьмое
На имя Каты Моргаи
Mondják jövendölök bizonnyal énnekem...
Обо мне гадалки дружно восклицают...
Написано около 1578 г.
Восьмое
Reménységem nincs már nekem...
Любви моей в юдоли сей...
Девятое,
которое (поэт) сочинил, гневаясь на свою возлюбленную
Ó, te csalárd világ, nyughatatlan elme...
О безумный разум — узник мирозданья!
Написано не позднее 1584 г.
Десятое,
в котором (поэт) жалуется на неблагодарность и жестокость своей возлюбленной
Valaki azt hiszi, hogy nyerjem...
Не помышляй, что девам в целом мире...
Написано не позднее 1584 г.
Литературный образец: М.Марулл (Michael Marullus Tarchaniota, ?-1500) «De perfidia puellari» (О девичьем коварстве)
De perfidia puellari
Sylvae Morelli non nisi belluis
Mihique, sed iam plus quoque cognitae
Mihique lamentisque nostris,
Quam patriis catulis ferarum.
Et tu dolentis non semel auctior
Fletu Remagi, ex quo placitum deis
Cnidique reginae potenti
Mergere nos Stygio baratro.
Vos sol, et aurae, et conscia (pro dolor)
Ardoris olim sidera mutui
Adeste supremum, ulimisque
Si merui date vim querelis.
Nam quo aestuantis deinde novissima
Servantur oris verba? semel mori
Si iam necesse est, quin suprema
Cor tumidum satiamus ira?
Non sic capaci vis furit ignea
Fornace clusa, aut fulmineus vapor
Austroque nimbosoque Cauro
Aethereas glomerante nubes.
Haec haec fides est, hoc meruit meus
Ardor? quid ultra spe miseri improba
Torquemur? incassumque amantes
Quod cupimus meruisse avemus?
An quisquam inanem vanius aera
Captet dolosis retibus? aut iubar
Solare consertis fenestris,
Quam meritis animos puellae?
Crudele seclum: quas neque amor movet,
Precesque, et ipsis de lachrymis virum
Ceu rore vocales cicadae,
Exhilarant male fida corda!
Ergo dum inanis pectore spiritus,
Curvaeque qualiscunque sonus lyrae,
Chaosque et ultrices sorores
Perfidiae memores precabor.
Quanquam quid amens heu precor? aut cui?
Digna est fatemur quae pereat male.
Sed ipse non idcirco dignus
Qui precer haec modo tantum amatae.
Quin vivat, et nos nunc quoque sentiat
Ingrata amicos: et facinus suum
Virtute de nostra fideque
Colligat, et fateatur ultro.
At ipse longae perfidiae memor,
Tandem solutus compede dispari,
Votumque persolvam potenti
lustitiae, Nemesique sanctae.
Omnis exultat locus, omnis aetas
Laeta renidet.
Ipse reiectis humero capillis,
Candet in palla crocea Cupido,
Acer et plena iaculis pharetra,
Acer et arcu.
Et modo huc circumvolitans, et illuc
Nectit optatas iuvenum choreas,
Artibus notis alimenta primo
Dum parat igni.
Nunc puellaris medius catervae
Illius flavum caput, illiusque
Comit et vultus, oculisque laetum
Addit honorem.
Mitte vesanos bone Rhalle questus.
Iam sat indultum patriae ruinae est.
Nunc vocat lusus, positisque curis
Blanda voluptas.
Quid dies omneis miseri querendo
Perdimus dati breve tempus aevi?
Sat mala laeti: quoque sorte, coelum hoc
Hausimus olim.
Huc cadum profer puer Hyle trimum:
Cedat et moeror procul, et dolores.
Tota nimirum Genio, mihique
Fulserit haec lux.
О девичьем коварстве
Леса Марельских гор известны не только диким зверям, но и мне, даже лучше, чем им, рожденным там детенышам диких зверей. А ты, Римаджио, не раз выходил из берегов от слез страдальца, и из потока того боги и могучая владычица Книда погружали нас в пучину Стикса. Вы, солнце и ветры, и о, звезды, что, увы, некогда так хорошо знали взаимное пылание, будьте здесь во время конца, дайте силы, если я того заслужил, для последних жалоб. Ибо на что годятся теперь вымолвленные напоследок слова губ горячих? Коли уж предстоит умереть, то почему не насытить горящее сердце гневом последним? Разве не так ярятся замкнутая в широкой печи огневая сила или молниевый огнь, когда Аустер и облачный Каурус гонят по небу тучи? Эта, эта верность: этого заслужили мои пламенные чувства? Чего мы терзаемся, несчастные, за пределами надежды? Тщетно жаждем мы, влюбленные, заслужить то, о чем мечтаем? Как тщетно охотимся мы с обманчивыми сетями в воздухе на пустоту или солнечный свет при закрытых окнах, так тщетно силимся завоевать своими заслугами сердце дев? Жестокие, их не трогает ни любовь, ни мольбы, они же со своими лукавыми сердцами рады слезам мужчин, как кузнечики рады росе. Итак, пока из сердца и из согнутой лютни исходят любые звуки, буду просить хаос и сестер-мстительниц, которые не забывают неверность. И все-таки, что я, безумный, прошу? для кого? признаемся, он достоин того, чтобы погибнуть бесследно. Но сам я недостоин этого, я, только что просивший такого для любви. Пусть она скорее живет, и пусть в нас жестокая и сейчас видит друзей, и пусть соединит свой поступок с добродетелью и нашей верностью, и пусть прозвучит взаимное признание. Я же, не забывающий долгой неверности, да буду наконец избавлен от оков неравенства, и да выполню свой обет могучей Юстиции и Немезиде.