«Густою прядью в небе облака…»
Густою прядью в небе облака
И мрачен вид сырого тротуара,
А подле апельсинного ларька
С газетами протянута рука
Газетчика, и голос сиплый, старый
Кричит: «погибли дети от пожара».
Проходят дамы платьями шурша,
Любовно смотрят в пестрые витрины
И быстро пробираются мужчины,
Слепой смычком поводит не спеша,
Рождает верно странные картины
Его во тьме звенящая душа!
Отрывок улицы мелькнул случайный,
Чтобы исчезнуть снова без следа…
Зачем вопрос мучительный тогда
Во мне проснулся и огромной тайной,
Подслушанною будто бы нечайно,
Остался без ответа навсегда.
Проходят люди близко друг от друга
Но души их отдельные миры,
Не выйти им из замкнутого круга,
Как для крокета взятые шары,
Они столкнутся, но опять упруго
Должны катиться в правилах игры.
В поезде (Цоссен — Берлин)
Под равномерные толчки
И паровозное хрипенье
Все думы трудные, сомненья
Вдруг станут призрачно легки!
Давно знакомые картины:
Нить телеграфная кругом,
Промашет мельница крылом.
Нет родины и нет чужбины!
Чернеет рыхлая земля,
Из года в год всегда родная,
И солнцем светятся поля,
В окно вагона залетая.
И в сердце радужно поет
Любовь весенней, вещей птицей,
И обещает тот полет,
Который только в детстве снится!
«Если хочешь, ну что ж…»
Если хочешь, ну что ж
Без упреков уйду,
Но не знаю: найдешь
Ли звезду!
И достигнешь ли белых высот!
Темный страж стережет.
Ошибешься на шаг,
Бросит в мрак!
Лучше вместе пойдем
В трудность лет,
Лучше взглянем вдвоем
В тьму и свет!
«Моя песня любовью согрета…»
Моя песня любовью согрета,
Любовью почти без ответа,
И каждую краткую встречу
Я в сердце глубоко отмечу.
И в молитве прошу я у Бога,
Дать мне солнца и радости много,
Чтоб смогла я любимому снова
Все отдать за доброе слово.
«Есть радость в поцелуях тайных…»
Есть радость в поцелуях тайных,
Но путь любви — тернистый путь!
И первых встреч почти случайных,
Как дней минувших не вернуть.
В томлении тяжелом лета,
Я помню как ждала скорей
Увидеть желтый снег от света
Уже зажженных фонарей!..
Мне жизнь казалась новой песней,
Был светел зимний небосклон,
И даже радостней, чудесней
Из церкви доносился звон…
В снегу растаяли мгновенья,
Кругом все буднично опять
И смутные еще виденья
Не станут ночью налетать.
«Медовый запах розоватой кашки…»
Медовый запах розоватой кашки
В июньском разливается дожде,
Да ивы лицемерные монашки
С смирением склоняются к воде.
Уныло жмутся мокрые скамейки,
В песок врезаются от ног следы.
Вот проползает червь зеленый, клейкий.
Как хорошо стоять здесь у воды,
И на игрушечной звенящей лире
Бренчать лениво все равно о чем,
Бесцельно люди промелькают в мире,
Из пыли строя свой надежный дом.
И не спасут от смерти непременной,
(Никто не знает, что нас ждет потом)
Ни каменные, ни другие стены,
Ни страх и опьянение вином!
«Бескрылый дух томится о свободе…»
Посвящается Б.Н.Б.
Бескрылый дух томится о свободе,
(А в клетке-теле тесно и темно)
Не звонкой песней в тишину исходит,
Когда рассвет глядит уже в окно.
Бессонной ночью чище и прозрачней
Моя любовь нужная тебе…
А в небе светлом золотые мачты
Поплыли вдаль покорные судьбе.
Как этот мир отличен от дневного
Покой и радость в щебетанье птиц,
А в жизни суетной мельканье снова
Событий смутных и ненужных лиц.
Нет времени
Б. Н. Б.
Нет времени! И каждое мгновенье,
Как бусина нанижется на нить…
Заглохнет горе, можно разлюбить,
Но вдруг воскреснут прошлого виденья,
И станет настоящее бледней,
А то, что было, будет правдой снова,
От ярко загоревшихся огней,
От образов мучительных былого!
И верю я, что в наш предсмертный час
Вся жизнь нахлынет, точно миг единый,
Все пережив один последний раз,
Мы уплывем «туда», как в море льдины!
«Третий класс! Рабочий в потной блузе…»
Третий класс! Рабочий в потной блузе,
Немка с бутербродом у окна!
Мчимся, мчимся, и, покорна музе,
Натянулась звонкая струна!
Пробежал вокзал кирпичный, стрелка
На часах показывает пять,
У дороги запушилась белка…
Но нельзя минувшее догнать.
Все вперед, а мимо дни и годы,
Как в окно открытое летят.
Нет вагона, немки с бутербродом,
Снова дача и фруктовый сад.
______________________________________