Но всё равно — исполнен обаянья
И для меня грядущий твой удел:
Ведь я с тобой переживал страданья,
Я рос, как ты, под градом вражьих стрел…
Да будет же хоть сладость упованья
Наградой мне за горечь темных дел!
Любовь к тебе и веру ту живую
Я унесу в могилу за собой, —
Пускай и там, в ночь вечности глухую,
Они стоят на страже надо мной:
Их талисман подобен поцелую
Любимых уст в час смерти роковой!
<1883>
Заплетися, плетень, заплетися…
Святочная песня
О, кто вас не помнит в былые порядки,
Не ценит, не любит, сибирские святки,
С раскатистым смехом, с морозною пылью,
С веселым напевом, с сердечною былью,
С радушной хозяйкой, с красавицей дочкой,
С трескучим морозом и лунною ночкой!
Бывало, нагрянешь веселой ватагой,
Со скрипкой, с гитарой, а пуще с отвагой,
В забавных костюмах, в причудливых масках,
К знакомым, где нету отказа вам в ласках,
Где знаешь, что шалость оценят со смыслом,
И мигом подымешь там дым коромыслом.
А тут уж, увлекшись, хозяева сами
Заложат лошадок и едут все с вами
Куда-нибудь дальше, к своим уж знакомым —
И катится снежным компания комом,
Пока не наскучит искать новоселья.
А смеху-то сколько! а сколько веселья!
Бывало, сберется как в горенке тесной
Цветник сибирячек, живой и чудесный —
Всё смуглые лица, всё алые губы,
Всё карие очи, всё перлами зубы, —
Да песни польются, да игры затеют,
Так, кажется, стены — и те веселеют!
Уж что и за песни! — прямая услада,
А игры какие! — блаженства не надо:
Всё жарче и громче, живей и чудесней
За каждой игрою, за каждою песней
Звучат поцелуи, и нет им запрета…
Вот так бы и отдал всю душу за это!
Не то расшалятся и целой гурьбою
Айда все на стужу одна за другою; >,
Кидаются снегом, ушки потирают,
Толкают друг дружку, резвятся, гадают, —
И зябко, и любо, и хохот нервозный
Разносится звонко по ночи морозной.
А к утру, как только средь песни подблюдной
Раздастся к заутрени благовест гудный,
Всё смолкнет в минуту, притихнет всё сразу,
Лишь слышишь хозяев радушную фразу:
«Гуляйте почаще!» — и станут прощаться,
И дремлется сладко, и жалко расстаться.
О, где вы, те годы надежд и желаний?
Унес вас, как вихорь, поток испытаний.
О, где вы, те песни, те игры живые?
Вы те, да не те же, что были впервые!
Живешь и к могиле спешишь без оглядки,
И мне уж не знать вас, сибирские святки!
<1883>
284
«По ком ты плачешь, ветер?..»
По ком ты плачешь, ветер?
О чем твоя печаль?
«Я ни о ком не плачу,
Мне никого не жаль».
Зачем же ты наводишь
Тоску на душу мне
Своим угрюмым воем
В полночной тишине?
«Зачем?.. И на могиле
Когда-нибудь твоей
Я тоже буду плакать
И выть среди ночей…»
1883 (?)
Настоящее издание ставит своей целью познакомить читателя с творчеством малоизвестных представителей демократической поэзии 1870-1880-х годов.
В книгу не вошли произведения А. М. Жемчужникова, Л. Н. Трефолева и П. Ф. Якубовича, поскольку их стихотворному наследию посвящены отдельные сборники Большой серии, а также стихи тех поэтов, которые составили соответствующие разделы в коллективных сборниках «Поэты „Искры“» (тт. 1–2, Л., 1955) и «И. З. Суриков и поэты-суриковцы» (М.-Л., 1966).
В потоке демократической поэзии 70-80-х годов видное место принадлежало популярным в свое время произведениям, авторы которых либо неизвестны, либо не были демократами, хотя создавали подчас стихотворения, объективно созвучные революционным и просветительским идеалам. Весь этот обширный материал, в значительной своей части охваченный специальным сборником Большой серии- «Вольная русская поэзия второй половины XIX века» (Л., 1959), остался за пределами настоящего издания, так как задача его — представить демократическую поэзию в разнообразии ее творческих индивидуальностей. Ввиду этого в данном сборнике отсутствуют произведения, авторство которых не подкреплено достаточно убедительными данными (например, «Новая тюрьма» и «Сон», соответственно приписывавшиеся П. Л. Лаврову {Поэтическое наследие Лаврова выявлено и опубликовано не полностью. В бумагах поэта хранились две юношеские тетради стихов (см.: Е. А. Штакеншнейдер, Дневник и записки, М.-Л., 1934, с. 541, прим. Ф. И. Витязева); из них пока известно только одно стихотворение, напечатанное самим автором в 1841 г. В автобиографии Лавров указывал, что некоторые его стихотворения были анонимно и с искажениями без его ведома напечатаны в разных заграничных сборниках (П. Л. Лавров, Философия и социология. Избр. произведения, т. 2, М., 1965, с. 618). Полным и точным списком этих Стихотворений мы не располагаем. О стихотворениях периода эмиграции Лавров сообщал: «Из позднейших стихотворений два, без подписи, были напечатаны в газете „Вперед“» (там же). В настоящее время Лавров считается автором четырех стихотворений из этой газеты, хотя одно («Новая тюрьма») атрибутируется без веских оснований.} и В. Г. Тану-Богоразу).