И вот, мы вдребезги упали…
Мы разлетелись сотней капель,
Блистая лунным перламутром,
По мостовой, на мрамор, кафель,
Слились обратно ранним утром.
И нагишом, смеясь, по лужам,
Мы взобрались по водостокам,
Проспав весь день, пропустим ужин.
К утру обрушившись потоком.
Руно
Колхиды древней свет смиренный
Манил завистников руном,
Ясон, победы вожделенный,
Собрал соратников вином…
Дубовых досок от Афины,
От древа с голосом богов,
Из сосен вёсла и стропила,
«Арго» к походу был готов.
Полсотни смельчаков курчавых,
На волны возлагая песни,
По морю Черному к причалу,
Уже к драконьей роще лезли.
Глубокий сон глаза дракона
Закрыл отвар Медеи хитрой,
У колхов шкуру, любовь Ясона,
Украла дочь царя Колхиды.
Не в золоте и славе сила,
А женской логики цена,
Любовь два царства единила,
Сильнее древних чар она.
Свеча и Солдатик
Такая странная забава случилась нынче у меня.
Амура в сердце стрел отрава попала, душу теребя.
И липкий холод страшной мысли растекся, очи мне застлав.
В вопросе том судьбы повисли и мысли суть, и сердца сплав.
Клокочет жаждущая бездна, сломался прочный механизм…
Погиб сверкающий наездник под воском дамы Де Каприз.
Сольфеджио
Вишневым пурпуром черешни сочной
Развал фруктовый у метро пестрит,
А мне понять бы ход ступеней точный,
Секунд и терций, септим, кварт и квинт.
Трезвучий обороты на скамейке парка
Пугают комаров, прохожих и меня.
В тени дубовой свежести нежаркой
Вскипает мозг, бекарами звеня.
Квинтовый круг диезит и бемолит,
А запах фруктов манит и пьянит,
Старушка у метро о подаяньи молит,
А я пытаюсь отстучать пунктирный ритм.
Под стук колес мне грезится чудное —
На струнах нотоносца вишен рой,
Он гроздьями восьмушек гаммы строит…
Вагон метро везет меня домой.
Тост
Шипящих пузырьков игривый всплеск
В бокале с тонкой ножкою искрится,
Он, одурманив пляшущих невест,
В безудержных мечтах их растворится.
Они наивны и просты пока что,
Доверчивы излишне, может быть,
Но кто же в восемнадцать станет дважды
Искать, где мель, куда им плыть…
И окунувшись в омут чувств кристальных,
Не все находят берег или дно,
Все ждут финала туфельки хрустальной,
А жизнь не сказка, даже не кино.
Не омрачит пусть праздность молодую
Шампанского игристого бокал,
Найти невестам лишь любовь святую
Да мужа, что б Любовь ту охранял!
Трусиха
По спине пробежался озноб,
Будто льдом обожгло всю внезапно!
Не успела сказать себе «стоп»,
Как хотелось вернуть все обратно!
Испугавшись, не кинулась в бег,
А осталась стоять неподвижно.
«Отдышись и достань оберег», —
Голос вновь прошептал еле слышно.
Будто бомба взорвалась в груди,
Комом к горлу подкралась изжога.
Голос вторил: «Не бойся, гляди!
Это я! Ну, ты что, недотрога!»
Испугалась напрасно я «лиха»,
Это друг подошел в тишине!
Эх, какая я все же трусиха!
Повнимательней надо быть мне!
Турбулентность
В высоте под луною,
Над багряной рекой —
Фонари городскою
Уходящей чертой…
Под моим самолетома
Хрупкий трепет крыла,
Взгляд испуган полетом —
Тряски неба, пера…
Турбулентной тропою
Нас опустит вираж,
Пронесет над Москвою,
Пронесет, как мираж…
Подарив мне мгновенья,
Память нежной тоски —
Я в столице смелею,
Жить начав вопреки.
Утро
Слепящее утро дарило свободу
Лучам восходящего солнца с Востока,
Меня провожал жадный Запад холодный,
Развратом съедающий, с запахом пота.
Любовь — ненасытная девка в колготах,
С помадой, растертой по грязной щеке,
Еще ухмылялась, кривляясь от рвоты,
В осколке от зеркала в правой руке.
Из раны сочилось густое веселье,
А мутных зрачков бирюзовая мгла
Пленила глупца, подливая похмелье,
В затылок врезая осколок стекла.
И вскоре от тьмы не осталось и дыма,
Звенящее эхо рассеялось с пеплом.
Спасибо, будильник пронес меня мимо
Кошмарного сна, окрыляя рассветом.
Фантазия пальцев
Я отдал пальцам рук сегодня на забаву
Писать слова и с рифмой их сводить…
К чему же приведут фаланги нас в финале,
Как станут всех интригой заводить?
Их суетливый бег по клавишам двулингвным
Спешил без смысла буквы, цифры набирать,
Но успокоил их звук музыки старинной,
Вдруг в череде игривой стал смысл проплывать:
На море в пенных водах, там, где свободный ветер
Собою разгоняет стада из облаков,
Есть остров неприметный, он одинок и светел,