Монолог певицы
Я хочу пойти во власть, —Чем я хуже Хакамады.Точно, я пойду во власть,Чтобы ниже ей не пасть.
Я хочу пойти во власть, —Что-то есть в ней от эстрады.Посмеемся в Думе всласть,Чтоб от горя не пропасть.
Я хочу пойти во власть, —Мужики там осрамились.Им бы драться лишь да спать,Вот и вся их ипостась.
Точно, я пойду во власть.Окажу такую милость.Эй, вы, нынешние, слазь!Сколько можно время красть?!
«Прощаясь с прошлым…»
Прощаясь с прошлым,Я прощусь с тобой.Не сожалей, что все уже в минувшем.Из всех друзей твоихЯ не был лучшим.И наш разрыв ты не считай бедой.
Уже давно вступили мы в разлад.Моя душа – как море в час отлива.И прошлых лет – достойных и счастливых —Никто не может нам вернуть назад.
Но я судьбе признателен навекЗа все, что было в этой жизни с нами.И время снимет с душ тяжелый камень.И боль уйдет – как сходит в марте снег.
«Бессонницей измотаны…»
Ане
Бессонницей измотаны,Мы ехали в Нью-Йорк.Зеленый мир за окнамиБыл молчалив и строг.
Лишь надписи нерусскиеНа стрелках и мостахРазрушили иллюзию,Что мы в родных местах.
И, вставленные в рамкуАвтобусных окон,Пейзажи спозаранкуМелькали с двух сторон.
К полудню небо бледноеНахмурило чело.Воображенье бедноеМетафору нашло,
Что домиков отпадныхТак непривычен стиль,Как будто бы нежданноМы въехали в мультфильм.
«Она призналась: «Я тебя люблю…»…»
Она призналась: «Я тебя люблю…»Но он не верил, что она отважитсяСвой Май отдать седому Декабрю.И он сказал: «Тебе все это кажется…»
Их разделяла жизнь, а не года.Он прошлым жил. Она была там саженцем.Он говорил ей: «Как ты молода…»Она смеялась: «Это просто кажется…»
И лишь в разлуке осенило их,Какой любовью одарил Господь их.Исчезло все – остался только миг,Когда он мог, волнуясь, сесть напротив.
Когда слова, которым равных нет,Обозначали радость, страсть и муку.Когда в запасе было столько лет,Что их с лихвой хватило на разлуку.
«Зураб сказал…»
Зурабу Церетели
Зураб сказал:Металл проснуться должен,Чтоб музыку отдать колоколам.А до того он, словно царь, низложен,И ждет мелодий молчаливый Храм.Зураб сказал:
Нет ничего прекрасней,Чем сумеречный звон колоколов,Когда закат под эти ноты гаснет,И всё понятно, и не надо слов.
И вот над возродившимся соборомПоплыл впервые колокольный звон.И тихо замер потрясенный город,Как будто исповедовался он.
Минует всё. Останется искусствоИ к Богу устремленные глаза.Металл проснулся от чужого чувства,Как в небе просыпается гроза.
И я стою, как пушкинский Евгений,Пред новою загадкою Петра,Вновь убеждаясь – всё, что может гений,Понятно только гениям добра.
«Еще холста он не коснулся…»
Зурабу Церетели
Еще холста он не коснулся,Но холст его преобразил.Он виновато улыбнулся,Как будто нас уйти просил.
В лучах волнения и светаПлывут его полутона.И никого с ним рядом нету,А есть восторг и тишина.
Играла музыка…ХудожникШел сквозь печаль и торжество.О, сколько мир искусству должен!Хотя не должен ничего.
«В отеле, где живем мы…»
В отеле, где живем мы,Из окнаПрекрасный вид:Серебряные горы,Лесистые холмыИ белизнаНетронутого снега…И узорыПричудливо заснеженных ветвей.И лыжники – как гномы, —У которыхОдежда новогодних фонарей.
А ночью над горами синий холод.И лунный свет.И таинство снегов.И небосвод, что звездами исколот.И чуткий скрип невидимых шагов.
Как хорошо порой уединиться, —Ни суеты, ни телефонных встреч, —И ощутить себя свободной птицей.И это ощущение сберечь.