Выбрать главу

и на душе тревожно.

Я поступаю так же,

как в древности поступали:

Взглядам своим и мыслям

не изменю вовеки -

Пусть мне судьба готовит

новые испытанья.

Пока золотое солнце

не скрылось за горизонтом,

Медленно и одиноко

вновь побреду я к югу.

Мысли мои отныне

обращены к Пэн Сяню.

МНЕ ЖАЛЬ УШЕДШИХ ДНЕЙ

Жалею о днях, когда я

пользовался доверьем,

Внимал повеленьям князя,

старался прославить эпоху.

Я говорил народу

о славных деяньях предков,

Старался сделать законы

ясными и простыми.

Когда закон установлен -

страна сильна и богата,

Когда управляет мудрый -

страна крепка и спокойна.

И если держать в тайне

княжеские секреты,

То, пусть ты и ошибешься,

никто тебя не накажет.

Знаю, чиста моя совесть,

тайны не выдавал я,

И все ж клевета и зависть

настигли меня внезапно.

Был на меня обрушен

тяжкий гнев государя,

Хотя он и не проверил

дела мои и поступки.

Разум его затмился -

он был ослеплен льстецами,

Был он обманут ложью,

слухами и клеветою.

Не захотел разобраться

в сути всех обвинений,

Сослал меня на чужбину

и позабыл об этом.

Лжи он поверил грязной,

и клевете поверил,

И, воспылавший гневом,

на смерть меня отправил.

Верным слугою был я -

и ни в чем не виновен,

За что же я оклеветан,

за что я терплю обиды?

Тот, кто стыдится света, -

пользуется темнотою,

Но я и в далекой ссылке

всегда готов защищаться.

Лицом обратившись к рекам -

к глубинам Юань и Сяна, -

Готов, ни на миг не колеблясь,

броситься в глубь потока.

Пусть я потерпел неудачу

и слава моя погибла -

Мне жаль, что еще доныне

прозреть государь не может,

Что он нарушил законы

и, ничего не проверив,

Дал сорнякам бесстыдным

глушить ароматные травы.

Я искренним был слугою,

хотел открыть свои чувства,

Я думал: лучше погибнуть,

чем жить на земле без пользы.

И если еще колеблюсь,

то лишь по одной причине,

Которая мне мешает

выбрать эту дорогу.

Слыхал я, что в долгом рабстве

жил Байли Ци * когда-то,

Что даже И Инь * порою

стряпал обед на кухне.

Мудрый Люй Ван *, мы знаем,

был мясником на рынке,

Нин Ци *, распевая песни,

волов погонял ленивых.

Но, если бы им не встретить

Чэн Тана или У-вана,

Разве б их знали в мире,

разве б их вспоминали?

Верил один правитель

клеветникам ничтожным,

И, погубив Цзы-сюя *,

княжество погубил он.

Был предан Цзе-цзы * и умер,

дерево обнимая,

Но князь, осознав ошибку,

ее захотел исправить, -

Горы Цзешань велел он

сделать запретным местом,

Желая быть благодарным

мудрому человеку.

Он думал о старом друге

и, проливая слезы,

В белое облачился -

в траурные одежды.

Верные князю люди

гибнут во имя долга,

А клеветников ничтожных

никто не подозревает.

Никто не хочет проверить

наши дела, поступки,

Верят бесстыдным сплетням

и клевете бесстыдной.

Растут ароматные травы

вместе с чертополохом -

Кто же сумеет в мире

их различить, как должно?

Зачем ароматные травы

так увядают рано? -

Едва их покроет иней -

они уже поникают...

Когда государь неразумен,

подвержен он ослепленью

И приближает к трону

клеветников преступных.

Льстецы утверждали когда-то,

завидуя мудрым людям,

Что пусть ароматны травы -

они для венков не пригодны.

Но тонкому благоуханью

завидовать может в мире

Лишь женщина, что, к несчастью,

схожа с Му-му * развратной.

Пускай красота бывает

подобна Си-ши * прекрасной

Клеветники немедля

ее все равно растопчут.

Хочу открыть свои чувства,

чтоб ясны были поступки, -

А весть о моей опале

настигла меня внезапно.

С каждым днем все сильнее,

все горше моя обида,

Она постоянной стала,

как звезды в далеком небе.

Если ты скачешь в поле

на скакуне строптивом,

Но нет у тебя поводьев,

чтоб сдерживать бег могучий,

Если ты в легкой лодке

несешься вниз по теченью,

Но у тебя весла нет,

чтоб править ею, как должно,

Если, презрев законы,

надеешься лишь на ум свой, -

Чем твое положенье

отлично от предыдущих?

Я лучше умру, и будет

труп мой плыть по теченью,

Чем испытаю снова

злой клеветы обиду!