Рвется к дому обратно,
Ни на миг я не в силах
Позабыть о столице.
И Сяпу за спиною,
А о западе думы,
И я плачу по Ину -
Он все дальше и дальше.
Поднимаюсь на остров,
Взглядом дали пронзаю:
Я хочу успокоить
Неутешное сердце.
Но я плачу - земля здесь
Дышит счастьем и миром,
Но скорблю я - здесь в людях
Живы предков заветы.
Предо мною стихия
Без конца и без краю,
Юг подернут туманом -
Мне и там нет приюта.
Кто бы знал, что дворец твой
Ляжет грудой развалин,
Что Ворота Востока
Обратятся в руины!
Нет веселья на сердце
Так давно и так долго,
И печаль за печалью
Вереницей приходят.
Ах, дорога до Ина
Далека и опасна:
Цзян и Ся протянулись
Между домом и мною.
Нет, не хочется верить,
Что ушел я из дома,
Девять лет миновало,
Как томлюсь на чужбине.
Я печалюсь и знаю,
Что печаль безысходна.
Так, теряя надежду,
Я ношу мое горе.
Государевой ласки
Ждут умильные лица.
Должен честный в бессилье
Отступить перед ними.
Я без лести был предан,
Я стремился к вам ближе,
Встала черная зависть
И дороги закрыла.
Слава Яо и Шуня,
Их высоких деяний,
Из глубин поколений
Поднимается к небу.
Своры жалких людишек
Беспокойная зависть
Даже праведных этих
Клеветой загрязнила.
Вам противно раздумье
Тех, кто искренне служит,
Вам милее поспешность
Угождающих лестью.
К вам бегут эти люди -
Что ни день, то их больше,
Только честный не с вами -
Он уходит все дальше.
Я свой взор обращаю
На восток и на запад,
Ну когда же смогу я
Снова в дом мой вернуться!
Прилетают и птицы
В свои гнезда обратно,
И лиса умирает
Головою к кургану.
Без вины осужденный,
Я скитаюсь в изгнанье,
И ни днем и ни ночью
Не забыть мне об этом!
Переводы А. И. Балина
Переводы А. И. Балина воспроизводятся по изданию: Китайская литература. Хрестоматия / Древность. Средневековье Новое время. М.: Учпедгиз, 1959.- Прим. ред.
ЗЛОЙ ВИХРЬ
Мне скорбно, что вихрь жестокий злобно качает
травы,
В сердце моем печальном не заживает рана.
Малая капля яду приносит смерть человеку,
Только дохнет осень - и облетают листья.
Мысли мои постоянно обращены к Пэн Сяню, -
Мне ли забыть заветы высоких его стремлений?
Можно ли скрыть от мира чувств своих перемены?
Может ли долго длиться время лжи и обмана?
Уже, собираясь в стаи, птицы кричат и звери,
Уже аромат теряют травы, цветы и листья.
Рыбы блестят на солнце яркою чешуею,
А водяные драконы скрывают свое сиянье.
Чай не растет на поле вместе с чертополохом,
Ирисы и орхидеи отдельно благоухают.
Только мудрые люди держатся друг за друга,
И слава их, безусловно, переживает столетья.
Когда я пытаюсь представить величие наших
предков,
Они мне кажутся в небе плывущими облаками.
Если я вижу, что где-то мудрые ошибались,
Тогда я, стихи слагая, пытаюсь сказать об этом.
Мысли мои неизменно с древними мудрецами,
Которые, наслаждаясь, срывали душистый перец.
И я грущу поневоле, и тяжело вздыхаю,
И, вдалеке от мира, все время о нем тревожусь.
Холодные слезы льются из глаз моих утомленных,
Одолевают думы, и я не сплю до рассвета.
И вот уже ночь уходит, казавшаяся бесконечной,
Стараюсь забыть о грусти и все же не забываю.
И я покидаю ложе и выхожу из дома.
Брожу и брожу бесцельно, наедине с собою.
И, покоряясь горю, опять тяжело вздыхаю,
Гнев разрывает грудь мне, но вырваться он
не может.
Узел печали жгучей крепко в душе завязан,
Тяжесть тоски и горя спину мою сгибает.
Отламываю ветку, чтоб заслониться от солнца,
Вихрь меня гонит дальше, и я повинуюсь вихрю.
От прежних времен остались только смутные тени,
Иду, а душа клокочет, словно котел кипящий.
Гляжу на свою одежду, яшмовые подвески,
И ухожу все дальше, почти лишенный сознанья.
Тянется год за годом медленной чередою
И постепенно возводят к старости и кончине.
Высох цветок душистый, стебель его обломан,